Татьяна Раутиан - Рассказы бабушки Тани

Вот тут, в бабушкиной квартире, мы и стали жить. И детей становилось все больше. После меня родился Юра, потом — Сережа, потом — Алена, потом — Ксана, потом Кира. А потом Млада и Володя.

Дома был большой рояль. Когда папа Глеб Николаевич был на работе, мы залезали под рояль и играли, как будто это наш дом. А папа умел на нем играть музыку! В выходные дни он иногда играл и пел песни.

Некоторые песни он сам сочинил. Например, вот эту, нашу любимую:

Вместе с папой мы пели и эту, и еще одну песню, про поход:

Бабушка Мария Александровна рассказывала нам старинные детские стихи. Например, про лягушку:

Это были другие песни, не такие, как папины песни, и не такие, как бабушкины стихи:

Они назывались «революционные». А еще вот такую песню, тоже революционную, мы пели:

А потом вот эту, которую я уже почти забыла:

И еще:

И даже вот такую:

А еще мы были «членами МОПРа». Каждый месяц приносили в детский сад 25 копеек. За это нам дали маленькие игрушечные книжечки. Там было нарисовано окно за решеткой. Из него выглядывал человечек и махал нам платком. Папа сказал, что МОПР — это Международное общество помощи революционерам. И человечки, которые нам машут платком, называются революционеры .

Тогда в магазинах еще не было никаких игрушек. Папы и мамы сами делали. Какие? Это были простые, но интересные игрушки. Ведь наши папы и мамы работали в институте. А институт — это такая работа, где что-нибудь новое придумывают. Мама и папа это умели. Например, наш папа вырезал из сосновой коры игрушечную лодочку. Маленькая, она даже на ладошке помещалась. И пустил ее в ванну с водой. Лодочка лежала спокойно на воде и никуда не плыла. Тогда папа вырезал на корме лодочки маленькую щелочку. Отщипнул немножко мыла и туда засунул. И опять пустил лодочку в ванну. И она стала быстро-быстро плавать, как моторка! И носилась там в ванне, пока все мыло не кончилось. Это была наша любимая домашняя игрушка.

А в детском саду папа сделал волшебный волчок. На него можно положить две бумажки разного цвета и привинтить сверху винтиком-колпачком, чтобы они держались. И раскрутить. И тогда волчок делается одного цвета! Например, если бумажки были синяя и желтая, то волчок становится одного цвета, но не желтого и не синего, а зеленого! Но только пока вертится. А когда остановится — опять делается двух разных цветов.

Там было другое волшебное чудо. Это — гипс. Белый порошок. Если в него добавить воды и размешать, получается что-то вроде жидкой манной каши. Потом эта каша превращается в твердый белый камень! Эту кашу, пока она еще жидкая, надо успеть положить в формочку. И когда затвердеет, получается фигурка. Это было удивительно: из сыпучего порошка и жидкой воды получался твердый камень! И не просто камень — а игрушки, какие ты сам хочешь. У нас были формочки для разных фигур: человечков, лошадей и других животных. С этими гипсовыми фигурками можно было играть. Например, в зоопарк. Или в Маугли. Или в Колобка.

Если нам надоели эти фигурки и захотелось сделать другие, а больше гипсового порошка нет — что тогда? А вот что: твердые фигурки надо положить на горячую сковородку. Они нагреваются и снова превращаются в порошок! И можно снова подлить воды, и снова сделать кашу, и снова слепить фигурки. Чудесный порошок!

Наш детский сад был в том институте, где работали папа и мама. И назывался он «детский очаг». Хотя никакого очага там не было. Мы ездили в очаг вместе с мамой и папой. На трамвае. Трамваи появились в Питере очень давно, больше ста лет назад. А до того были не трамваи, а конки. Вагон конки был похож на трамвайный, он тоже ездил по рельсам. Но его везли кони. Да-да, кони. Обыкновенные кони. Поэтому такие вагоны назывались «конки».

А когда мы с папой и мамой ездили в институт и в детский очаг, конок уже не было. Были трамваи. Наш трамвай был номер пятый. Сперва он шел по улице Бассейной, где жил кто? Правильно, «человек рассеянный». Потом мимо цирка, мимо Русского музея, потом по Невскому, через речку Мойку, мимо Зимнего дворца, потом через Неву. В трамвае у двери была метка. Кто ниже метки, тот ехал бесплатно, кто выше — покупал билетик.

Мы очень хотели скорее вырасти, чтобы покупать билет, как большие, и поэтому измерялись каждый день. Мы незаметно росли и в один прекрасный день становились выше метки.

Трамваи были совсем не такие, как сейчас. Впереди у трамваев были цветные огни, у каждого номера — свои. Чтобы вечером было издалека видно, какой номер приближается. Не было дверей, которые сами плотно закрываются. Вход был открыт совсем. Никакой двери не было. Некоторые вскакивали на ходу или на ходу выпрыгивали. Справа можно входить. Слева была железная загородка, как на балконе. Около нее можно было стоять и высовываться, чтоб ветерком обдувало. А если вагон битком набит — можно было стоять на подножке, хоть справа, хоть слева. И держаться за поручни.

Входить надо было обязательно в заднюю дверь, а выходить — в переднюю. Такое строгое было правило. Потому что во всех трамваях были кондукторы. Они сидели около задней двери и продавали билетики. Рулоны билетиков висели у них на груди рядом с большой толстой сумкой на ремне, куда они складывали деньги.

Кондуктор все время призывал пассажиров проходить вперед, чтобы другие могли войти и поместиться. Была шуточная песня: