Константин Рокоссовский - Воспоминания без цензуры

7 января 1945 года в городе Мензижец на территории Польши родилась девочка. Ее записали Надеждой Константиновной Рокоссовской. С матерью Надежды – военврачом Галиной Талановой – Константин Константинович познакомился еще в 1941 году в разгар боев под Москвой. Галина Васильевна окончила в 1940-м году 1-й Московский медицинский институт и получила распределение в приграничный город Белосток. В июне 1941 года она ехала в отпуск к родителям в Ижевск. Начало войны застало ее в дороге – в Москве. Она сразу же направилась в военкомат и с 1 июля получила направление врачом пункта медпомощи штаба группы войск ярцевского направления Западного фронта. То есть в группу Рокоссовского. По воспоминаниям Галины Васильевны, работать приходилось практически круглосуточно; раненые, которых нужно было срочно оперировать, поступали и днем и ночью. 22-летняя хрупкая девушка до изнеможения стояла у операционного стола; когда чувствовала, что вот-вот упадет, нюхала нашатырный спирт и продолжала оперировать. И хотя в юности она боялась вида крови и не хотела быть хирургом, война лишила ее выбора. В этих нечеловеческих условиях первая настоящая любовь стала для нее спасением.

Красивая хрупкая блондинка, не достававшая Константину Константиновичу и до плеча, очевидно, запала ему в душу при первой же встрече – во время разгрузки транспорта с ранеными. Он стал всё чаще появляться в госпитале, в котором она служила. В июле 41-го он еще не знал, где его семья, живы ли жена и дочь, удалось ли им эвакуироваться. Вспыхнувшее между ним и Галиной Васильевной чувство помогало выжить, освещало мрак самых тяжелых дней войны, каждый из которых мог стать последним. Они прошли вместе почти всю войну. Эта любовь давала им надежду. И Надежду. Забеременев, майор медицинской службы, ординатор хирургического отделения полевого подвижного госпиталя 1-го Белорусского фронта, майор медицинской службы Таланова не демобилизовалась. Она родила дочь прямо в госпитале, и роды принимали ее фронтовые подруги. Начальник бронетанковых войск фронта генерал Орел сделал невозможное – он сумел раздобыть где-то вещи для младенца и даже коляску, правда, голубую. А Рокоссовский откомандировал к ней со 2-го Белорусского на 1-й Белорусский своего шофера с автомобилем и передал букет роз. Где он достал в январе цветы – загадка! Маленькая Надя Рокоссовская была самым юным бойцом фронта, штурмовавшего Берлин. После войны Галина Васильевна, майор медицинской службы, продолжила службу в военном госпитале в Германии. Прадед дал дочери свою фамилию и старался помогать, но из семьи не ушел.

Восточно-Померанская операция для войск 2-го Белорусского фронта являлась продолжением начавшегося 14 января наступления трех фронтов на западном направлении, а не вытекающей из Восточно-Прусской операции, как утверждают некоторые историки и мемуаристы… На мой взгляд, когда Восточная Пруссия окончательно была изолирована с запада, можно было бы и повременить с ликвидацией окруженной там группировки немецко-фашистских войск, а путем усиления ослабленного 2-го Белорусского фронта ускорить развязку на берлинском направлении. Падение Берлина произошло бы значительно раньше. А получилось, что десять армий в решающий момент были задействованы против восточнопрусской группировки (с передачей в состав 3-го Белорусского фронта четырех армий 2-го Белорусского фронта в его составе оказалось десять армий), а ослабленные войска 2-го Белорусского фронта не в состоянии были выполнить своей задачи. Использование такой массы войск против противника, отрезанного от своих основных сил и удаленного от места, где решались основные события, в сложившейся к тому времени обстановке на берлинском направлении явно было нецелесообразным. Более того, это делалось за счет ослабления войск 2-го Белорусского фронта, которому предстояло разгромить восточнопомеранскую группировку противника, что сделать оставшимися у него силами он не мог.

К этому времени противник сумел сосредоточить в Восточной Померании довольно крупные силы и, умело используя благоприятную для организации обороны местность, затормозил продвижение войск нашего фронта.

Бои становились все тяжелее. К 19 февраля 65, 49 и 70-я армии смогли оттеснить противника на север и северо-запад всего от 15 до 40 км, достигнув рубежа Мене, Черек, Хойнице. Здесь наши войска вынуждены были остановиться. 1-й Белорусский фронт тоже не смог продвинуться дальше. Его соседний с нами 2-й гвардейский кавалерийский корпус был остановлен на рубеже Ландск, Редериц. 1-я армия Войска Польского сражалась на рубеже Дойч, Фульбек, Каллке. В тылу этих войск шла борьба с вражескими частями, окруженными в Шнайдемюлле, Дойч-Кроне и Арнсвальде. Положение на севере оставалось прежним: противник прочно удерживал Померанию.

Меня вызвал к ВЧ начальник Генерального штаба А. М. Василевский, проинформировал о намерении командующего 1-м Белорусским фронтом Г. К. Жукова перейти в наступление против восточнопомеранской неприятельской группировки, с тем чтобы ликвидировать нависшую над его флангом угрозу, и спросил меня, как намерен действовать 2-й Белорусский в данном случае. Я высказал соображение, что нам было бы весьма желательно наносить главный удар на нашем левом фланге, совместив его с главным ударом войск соседа. Таким образом, с выходом к морю можно было рассечь вражескую группировку на две части. После этого наш фронт уничтожит ее восточную часть, а сосед – западную.

Александр Михайлович сказал, что именно так и он представляет себе ход будущей операции и решил позвонить мне, чтобы узнать мое мнение. Со своей стороны я высказал пожелание, чтобы удар наносился войсками обоих фронтов одновременно. Василевский обещал это предусмотреть.

Вариант совместного удара войск двух фронтов по центру восточнопомеранской группировки был кардинальным решением задачи ликвидации нависшей на севере угрозы и ускорял начало Берлинской операции.

Группировка сил нашего фронта не требовала никаких дополнительных перебросок войск, нужно было только подтянуть к левому флангу прибывающую из резерва Ставки 19-ю армию и танковый корпус. Этим и занялся наш штаб.

Описывая события войны, мы подчас забываем ту огромную роль, которую играли работники фронтового и армейских тылов. На примере этой сложной операции я попытаюсь хоть немного рассказать об этих неутомимых тружениках.

Приходилось только восхищаться энергией генерал-лейтенанта И. М. Лагунова и всех офицеров возглавляемого им управления тыла фронта. К тому времени наши коммуникации сильно растянулись. Глубина тылового района фронта достигала 300 км. Большинство фронтовых складов было за пределами этого района. Сообщение с ними затруднялось тем, что нам приходилось пользоваться перевалочными пунктами на стыке железной дороги нашей колеи с западноевропейской. А далее – Висла и десятки других рек поменьше. Мосты гитлеровцы взорвали, грузы надо было перебрасывать по временным переправам. Начавшиеся ледоход и паводок затрудняли восстановление и постройку мостов. Весенняя распутица делала непроезжими дороги, сплошь перепаханные снарядами и бомбами.