Марина Старых - Мемуары на руинах [Жизнь актрисы в письмах и дневниках]

Ещё какой-то миллионер, вернее, его сын, фантастически красивый, с глазами газели, принимает русских в дорогом ресторане. Маруся заказывает рыбу, О.И. – мясо, поскольку считает, что рыба из Ганга – заразная. Рыба – превосходна, мясо – подошва. О.И. шипит. Маруся, перебрав виски, приглашает миллионера на танец и отрывается по полной. «Ведь можешь же, можешь! – Что с тобой сделал твой проклятый город!» – говорит О.И.

«Где твой паспорт! Где ты держишь деньги! Нет, пора провести политинформацию, поскольку – я – руководитель группы!»

Маруся назло, как мусор, бросила деньги (большую сумму) в ящик стола. Наутро деньги пропали. Маруся пришла сообщить об этом руководителю группы. – «А зачем ты мне это говоришь?»

На следующий день пришлось вместе идти по ювелирным лавкам, О.И. спокойно выбирал драгоценности для жены, Маруся подставляла пальцы для примерки. Она попросила разделить, по-возможности, делегацию. Главный кэгэбешник и его заместитель оказались в ссоре. С Марусей поделились проблемой, и она, конечно, приняла участие. Её стали опекать, и делегация в частной своей жизни разделилась. Но оставалась часть официальная. Маруся хорошо формулировала основы нерушимой, древней близости русско-индийских культур, и главная агитационная цель делегации осуществлялась, несмотря ни на что. И вдруг – встреча с работниками советских представительств. Полный зал русских, для которых Янковский – бог, а Маруся – никто. Она попросила не давать ей слово. Сорок минут О.И. рассказывал о том, как ему повезло с театром, с главрежем, с кино. Правда, упомянул, что весь его успех – не его заслуга, просто время так сфокусировалось на нём, просто именно так должен был выглядеть человек сегодняшнего дня. «Браво!» – подумала Маруся, но тут скромный герой предоставил ей слово. И Марусю понесло. Она стала говорить о другой стороне профессии, о безвестном и бесславном служении, она цитировала Цветаеву, она не могла остановиться. После встречи к ней подходили с утешениями: «Не беспокойтесь так, у вас всё ещё будет хорошо!»

Прилетели в Калькутту. Дорога из аэропорта шла сквозь трущобы. Описать их невозможно. Полуземлянки-полухижины из глины, покрытые пожухлыми пальмовыми листьями, приобретшими цвет той же глины, и в этом цвета праха месиве – человечки, дети, с тонкими паучьими ручками, держащие на руках ещё более мелких паучков. Жалость, но не брезгливость. В этом жарком климате, на самых грязных рынках, среди куч отбросов, в которых копались козы и собаки, никогда не пахло аммиаком, никогда не чувствовалось того зловония, которое знакомо советскому человеку везде, начиная с пионерлагерей, включая элитные черноморские пляжи с их М / Ж. Проходя через холл, Маруся увидела застеклённую дверь во внутренний дворик с бассейном, и заявила, что хочет купаться. О.И. был в шоке («Как же, а укладка перед вечерним рестораном, а вообще…» – «Наплевать!») Картина маслом: декабрь в Калькутте, Маруся, блаженно плавающая в бассейне, Олег Иванович в тройке, сидящий в кресле с неизменной трубкой, и вытаращивший глаза, изумлённый но молчаливый служитель-сигх, наблюдающий происходящее.

В ресторан Маруся пришла с мокрыми волосами, и тут же завела с кем-то из посольских разговоры об экономике, что явно раздражало руководителя группы. Он прислушивался, издалека пытался вставить свою реплику, но вскоре был отвлечён искусной танцовщицей, которая, как бы позволяла, приближаясь к гостям, помочь ей избавиться от части туалета, под которой неизменно оказывалась другая часть.

Но и это шоу закончилось, а консул так соскучился по соотечественникам, в конце концов, он от души отплясывал с Марусей «Цыганочку». С корзиной фруктов Марусю чуть не на руках внесли в номер. А индийскую стриптизёршу Маруся перетанцевала! Во всяком случае, для русских это было так.

Запутавшись в сложной игре самолюбий, Олег и Маруся сосредоточились друг на друге, что очень сильно разочаровало чиновников из Совэкспортфильма, приехавших и местных агентов, а, главное, посольских жён, которым тоже хотелось праздника. Все они пытались обратить на себя внимание – но тщетно! Всё, что им оставалось – принять ситуацию такой, как есть, по сути, идти у делегации на поводу, тем более, что программа выполнялась более, чем хорошо. Только в Бангалоре, перед посещением поместья Святослава Николаевича Рериха, актёров предупредили, что встреча – официальная, протокольная. То есть – без самодеятельности, без вопросов, на которые Святослав Николаевич не любит отвечать. Но это был декабрь 83-го! В «Новом Мире» только что напечатали «Семь дней в Гималаях» Сидорова, и образованная общественность говорила только о Шамбале!

Святослав Николаевич, 82-ти двух лет и его жена Девика, 84-х, звезда индийского кинематографа 30-х годов, которую молодой Рерих увёл у мужа, удивительно красивая женщина в сари, с цветком в совершенно чёрных волосах, и яркими, не замутнёнными старческой поволокой, озорными чёрными глазами, встретила делегацию привычно-радушно. Всё бы шло, как обычно: прогулка по поместью, демонстрация банговых рощ, паровой машины, действующей бесперебойно с 1914 года, в мастерской – демонстрация полотен хозяина поместья. Всё было бы так, если бы Девика откровенно не заинтересовалась О.И., а Маруся не находилась бы в состоянии крайнего возбуждения, которое мудрые старцы не могли оставить без внимания. В том, что многие индусы – провидцы, Маруся убедилась.

Ещё на подходе к мастерской, Девика, до сих пор ограничивающаяся дежурными репликами на английском, неожиданно взяла Марусю за подбородок и на чистейшем русском произнесла: – Будь осторожна, девочка! Потом, во время демонстрации картин, обнося гостей сладостями, она, как бы случайно задевала Марусино плечо, или легонько шлёпала её по затылку. Низкорослые служки сняли с огромного подрамника последнее полотно, и Маруся, нарушая все запреты, подошла к Рериху с очень простым вопросом: «Вы верите в бессмертие души?» Старец и глазом не моргнул, приняв эту выходку как должное: «Да, конечно, у меня есть фото ауры руки моей матери, психическая энергия существует. Я боюсь только ядерной войны, тогда всё исчезнет».

«Что вы посоветуете для совершенствования души?» (Ну так, прямо в лоб в душевной простоте!)

«Очень просто: каждый день думать о прекрасном, потому что наши клетки, обновляясь каждые семь лет. несут в себе ту информацию, которую мы в них заложили, и делать своё дело чуточку лучше, чем вчера».

Когда садились в машину, Марусю трясло то ли от нервного возбуждения, то ли сказались дни непрерывного пьянства. Святослав Николаевич наклонился и долго смотрел на Марусю, сидящую в машине. А на следующий день, в аэропорту Бангалора официальных лиц чуть не хватил кондратий: впервые два святых старца, проехав по жутким индийским дорогам 40 км появились в аэропорту чтобы проводить русских актёров. Мало того, что их провели без обязательного досмотра в зону вылета, так ещё и провожали до самого отлёта самолёта. Девика, конечно же, общалась с О.И. Святослав Николаевич, подсел к Марусе: «Что с вами? Почему вы так тревожитесь?» Маруся залепетала что-то про рано умершую мать, которая снится… – «Не волнуйтесь, это она говорит вам, что ей там хорошо».