Евгений Крушельницкий - Как ломали замок границы

Выдавать угонщика Швеция не стала, но суд приговорил его к двум годам лишения свободы условно, и вскоре он получил вид на жительство. Несколько лет проработал в пиццерии, а потом уехал с острова и работал за рубежом уже шеф-поваром.

Самолёт со временем достали с морского дна, восстановили и поставили в музее обороны Готланда. К одной из годовщин побега там открыли выставку, посвящённую советскому прошлому.

На церемонии открытия был и Роман. Он вышел из толпы и обнял Ника Стенстрёма — одного из тех, кто восстанавливал самолёт. Когда спросили, думал ли он, когда летел над морем, что через три десятка лет самолёт станет музейным экспонатом, бывший угонщик ответил: «Я ни о чём не думал. Я просто хотел выжить».

А развод его, похоже, был фиктивным, потому что когда Советского Союза не стало, Роман съездил на родину, забрал семью и снова вернулся в Швецию.

В 1985 году полковнику КГБ Гордиевскому, как и Шеймову за пять лет до него, удалось бежать из нашей столицы в Англию. Хотя ещё недавно он, резидент КГБ в Лондоне, жил там вместе с женой и двумя дочерьми.

Он всегда хотел служить только в КГБ. «Для 22-летнего человека это была романтика. Разведка! Иностранные языки! Работа в Европе! — говорит он. — Во-вторых, в Советском Союзе шла либерализация. Я верил, что всё либерализуется, комитет преобразуется… Кстати, в короткий период в 60-х годах он был немножко лучше, и было тревожно наблюдать, как он после 1968-го начал превращаться в прежний НКВД».

Гордиевский родился в семье сотрудника НКВД, окончил институт международных отношений, после чего выдержанного, ответственного и пунктуального выпускника пригласили на работу в КГБ. Там он попал в подразделение нелегальной разведки. Заграничные командировки (Дания, Великобритания), звание полковника… Что ещё надо человеку его круга? Но передовик государственной безопасности ещё в 1956 году выбрал путь, который приведёт его к расстрельному приговору.

Выступление Хрущёва на партийном съезде с эмоциональным разоблачением сталинских преступлений заставило задуматься о противоречиях между словами и делами строителей нового общества.

В 1961-м он видел, как строили берлинскую стену, разделившую западную и восточную части города. Без неё разница в качестве жизни была очень уж наглядна, и многие восточные немцы работали там, где выше зарплата и в магазинах есть что купить. «Я видел, как люди прыгали с четвертого этажа домов по ту сторону строящейся стены, а на той стороне стояли западноберлинские добровольцы и держали натянутое полотнище. Видел, как жители ГДР разгонялись на своих маленьких „трабантах“ и врезались в колючую проволоку перед Бранденбургскими воротами, стараясь проникнуть в Западный Берлин. Автоматчики ГДР в черной форме прохаживались, как нацисты, и производили жуткое впечатление. А в прилегающих к стене переулках на всякий случай стояли советские танки», — рассказывал Олег.

А в 1968 году было и восстание в Праге, подавленное теми же «дружескими» танками… Тогда он окончательно решил бороться с советским строем всеми доступными способами. Как? «Узнать как можно больше о том, как работает советская система, чтобы потом передать эту информацию англичанам». Зачем? «Мне хотелось помочь им понять сущность советского коммунистического режима. А задачей КГБ всегда было создание тотального механизма доносительства, который пронизывал всё общество. Число таких агентов было огромным при Сталине, слегка сократилось при Брежневе и вновь увеличилось при Путине».

Если шпион под дипломатическим прикрытием (а Гордиевский именно им и был) захочет договориться с коллегой из враждебной службы, то это не потребует больших трудов. Тем более что англичане уже им интересовались. И вот начались встречи, сначала в маленьких пивных, а потом и на конспиративной квартире. В 1974-м он уже работал на МИ-6, британскую разведку, передавал секретные сведения о делах и планах советского правительства. Кому он нанёс ущерб, а кому очень помог — об этом мы ещё поговорим, а пока о том, почему пришлось бежать не в Лондоне, просто выйдя за ворота посольства, а из Москвы.

За рубежом тоже нашлись свои гордиевские, но только с противоположными целями. В 1985 году КГБ завербовал в США высокопоставленного сотрудника ЦРУ Олдрича Эймса. (Как и Гордиевский, он получил от родины высшую меру — пожизненное заключение, — но не заочно, а очно, и сейчас сидит). Вот он-то и передал своим кураторам сведения, которые помогли вычислить «крота». Его фамилии Эймс не знал, поэтому кое-какие сомнения оставались, чем и объясняется некоторая нерешительность наших чекистов в отношении изменника.

Дальше действовали по отработанной схеме. Чтобы не спугнуть агента, повысили по службе, назначив на должность резидента, и пригласили в Москву якобы для консультаций. Отвезли в загородный дом КГБ и несколько часов допрашивали с применением психотропных препаратов, которые подавляют волю и развязывают язык. Видно, доза оказалась мала, потому что с волей резидента ей справиться не удалось. Олег всё отрицал, после чего его отправили в ведомственный санаторий и установили негласное наблюдение. Семью из Лондона вывезли, и о возвращении туда речь уже не шла. Зато всё реальнее становился скорый арест.

То, что шпионов рано или поздно ловят, знали не только в Москве, и план нелегального вывоза ценного агента был разработан британской разведкой заранее. В случае опасности оставалось только подать условный сигнал. Для этого надо было стоять в условленное время на тротуаре Кутузовского проспекта и обменяться взглядом с проходившим мимо англичанином. Операция началась.

Если в двух словах, то его маршрут выглядит простым и нетрудным: на поезде до Ленинграда, оттуда до Зеленогорска и ещё автобусом до условленного места. Там его подберёт дипломатическая машина — и прощай, родина. На самом же деле каждый шаг был чреват неожиданностями, и их надо было обязательно иметь в виду. И ничего, что дорога в Англию начиналась с Ленинского проспекта, где жил Гордиевский, пролегала через Ленинград, куда надо было купить билет на Ленинградском вокзале. Сотрудник КГБ мистиком не был, о назойливой связи побега с именем бывшего вождя не думал, а вот тружеников созданного им «карающего меча революции» приходилось опасаться всерьёз. О том, чтобы просто вот так взять и съездить на вокзал, не могло быть и речи. Сначала пришлось сбить со следа топтуна, который не выпускал «объект» из виду, а ведь он тоже был неплохим профессионалом. Но когда билет появился в руках, он тут же стал неопровержимой, смертельной уликой. В ту ночь Олег спал с забаррикадированными дверями, положив рядом на металлический поднос коробку спичек и этот билет. И повторял эту процедуру до самого дня отъезда, до пятницы 19 июля.