На Врангеля. Повесть о перекопских боях

В дороге к нам в вагоны ломилось много народа. Все мешочники, от которых мы едва отбивались. И продолжалось это до самой Полтавы.

Хаев

Вот уже и Полтава. Здесь наш эшелон остановился. Входим на станцию, спрашиваем: «Далеко ли до Врангеля?» Нам говорят: «Врангель еще далеко, да здесь другой фронт, здесь банды Махно разрушают железную дорогу и спускают под откос поезда».

В Полтаве все солдаты нашего эшелона ходили на митинг, где и поклялись итти вперед как один. Мы ждали, что нас повезут дальше на юг, но ночью паровоз прицепили к эшелону сзади и нас повезли куда-то по ветке.

Верстах в 60 от Полтавы поезд остановили, и рано утром мы выгрузились. Это было 8 октября.

Гусаров

Деревья и крыши были белые от инея. На Украине наступила только осень, а у нас в Сибири давно уже снег валил хлопьями… Часть продуктов, не поместившихся на повозках, мы оставили под охраной 2-го взвода нашей роты. Через полчаса мы выстроились и пошли в село Белоцерковку.

Мы смотрели с любопытством на окружающую нас местность. Земля была почти вся вспахана. Навстречу нам ехали в поле на волах крестьяне с плугами. Заблестели украинские белые хаты. В степи стали попадаться хутора. Здесь селились куркули. Старое правительство помогало им, нарезая лучшие участки земли по нескольку десятин.

Нецветаев

Подойдя к хутору ближе, я увидел, что каждая хата окружена садом, иногда настолько густым, что сквозь листву ничего не было видно.

Украинец хату обсаживает плодовыми деревьями: вишней, яблонями, абрикосами. Здесь между деревьями у него и кладбище, все в зелени и цветах. Хату украинцы строят из земли, смешивая грязь с соломой, соломой же покрывают и крыши.

Воскресенский

Когда я забежал в хату попросить кусок хлеба то увидел в углу много икон — здесь люди религиозны.

Зайдя, я не перекрестился и когда попросил хлеба, то хозяева посмотрели на меня косо и ответили: «Хлеба нема». Я догадался, что нужно помолиться на икону, тогда дадут, зашел в другую хату, раз пять перекрестился и сказал: «Доброе утро». Здесь взглянули на меня иначе. И стали приглашать. «Садись — говорят, — отдохни». Но я ответил, что мне некогда, и спросил, не будет ли у них кусочка хлебца. Они дали мне хлеба.

Гусаров

Пройдя село Белоцерковку, наш батальон остановился в хуторах, так как здесь тревожил население набегами отряд бандитов под предводительством Маруси.

Чернышев

Когда разместили нас по хатам, один из местных жителей начал нам рассказывать о здешней жизни и говорит: «Эх, товарищи, за что вы боретесь? За свободу? Но вам ее не удержать в руках, ведь кругом — шайки Махно, Матвеенко, Маруси, и все они идут против вас». А я ответил: «Ну, нас не запугаешь, мы еще увидим, что будет впереди».

Хаев

Хозяин с любопытством расспрашивал нас о порядках в России, и наши ответы ему нравились. Он рассказал нам, что у здешних крестьян земли очень мало, у некоторых и совсем нет и они арендуют ее у здешних помещиков, которых называют панами.

Воскресенский

Здесь я встретил девчат. Отнеслись они к нам с открытым сердцем. Только встретишь кого из них, сейчас же согреет тебя ласковым словом.

Они одеваются так: наденут юбку и подберут волосы, а на ногах нет ничего, босые и идут танцевать.

Кузьмин

Мы охраняли Белоцерковку от Марусиной банды, беспощадно грабившей крестьян и делавшей налеты на небольшие войсковые отряды, но оставаться в Белоцеркавке надолго мы не могли, так как спешили на фронт для того, чтобы выгнать Врангеля из Украины.

Гусаров

В полночь с 10 на 11 октября пришел приказ выступить, и мы двинулись к Решетиловке.

Мы вышли на большую трактовую дорогу. По обеим сторонам ее темнели вербы, иные из них стояли голые, с длинными сучьями, а другие казались густой кучей кустов.

У здешнего населения в лесе большой недостаток, и крестьяне употребляют вербные ветви на все свои нужды: огораживают ими огороды, дворы, оплетают клуни и сараи.

В Решетиловку мы пришли после полудня. Я так устал, что едва дотащился. Это был первый большой переход в моей жизни.

Воскресенский

Здесь постройки получше и в хатах много икон. Оттого, что село богаче — и все одеты лучше. Девчата, женщины и мужчины одеваются по-городскому.

Молотьба была уже закончена, так что я не видел, как они молотят, но все же у некоторых я заметил какие-то каменные катки. Крестьяне говорили мне, что они этими катками молотят хлеб. Помимо катков в селе есть и машины, но нигде я не видел ни одного гумна. Нет у них и овинов, нет и амбаров, без которых у нас в Сибири и прожить невозможно. Ведь мы в амбары ссыпаем наш хлеб, а здесь посмотришь — соломы много, а хлеба не видно, и где он у них, я и до сих пор не знаю. Затем у украинцев нет бань, что совсем скверно, и меня удивляет, как они живут?

Вероятно привыкли. Но ведь и привычка плохая. Они мало в бане моются. Летом выкупаются в реке, если она недалеко, и вот и все. Вот какая жизнь на Украине.

Сибирские женщины здесь хлеба испечь не сумели бы, потому что привыкли топить печи дровами, а на Украине топят соломой и кизяком. А у нас топят дровами и то часто ворчат, что они плохие, лиственные или березовые, а сосновых не берут совсем.

Мне кажется, что хорошо здесь жить летом. Воздух должен быть приятен потому, что повсюду сады и много фруктовых деревьев, чего нет у нас в Сибири, где я даже не видел, как они цветут. Но если здесь много садов, зато совсем нет пастбищ. Летом приходится всю скотину держать дома.

В Решетиловке мы были до утра, а утром отправились в Новые Сенжары. Этот поход мне показался еще тяжелее. В Новых Сенжарах нас поместили в холодной квартире, где всю ночь мы дрогли от холода.

Гусаров

Утро было морозное. Из Новых Сенжар мы двинулись дальше и, придя в Большую Маячку, расположились на ночлег. Во время следующего перехода к нам недалеко от села Топчино приехали из хуторов трое крестьян с просьбой помочь их горю. К ним ворвались бандиты и грабили все, что попадалось им под руку.

Наш командир батальона обещал послать туда людей.

В село Топчино мы вошли с песнями, и, когда расположились по квартирам, наш хозяин говорит нам: «С начала гражданской войны у нас не было таких войск. Сразу видно, что вы хорошо обучены и не похожи на всех тех, кто приходил к нам до сих пор».

Чернышов

Здесь мы хорошо поужинали. Хозяйка постлала нам мягкую постель. Утром мы двинулись к Николаевке.

Шли весело. Мы с утра узнали, что в Николаевке будет дневка. Вечером на улице в Николаевке толпились и девчата, был праздник Покрова по старому стилю. Девчата были в ситцевых юбках — «спидницах» и в ситцевых же платках — «хусточках». Парубки щеголяли в лаковых сапогах. Поужинав, мы улеглись. Часов в 11 ночи была тревога. Мы выбежали босиком за огороды, расположились в цепь и лежали так до утра, когда узнали, что бандиты убили в селе Перещепино нашего командира полка. Утром привезли убитых. Их было четверо: командир полка Лопатин, адъютант Алябьев и два красноармейца. Мы все время говорили: «Надо отомстить этому селу!» Когда мы пришли в Перещепино, один из наших полков уже разбил банду Матвеенки.