На Врангеля. Повесть о перекопских боях

Суворов

Часа за полтора до наступления темноты мы снова подошли к Сивашскому мосту. Неприятель попрежнему бил из тяжелых орудий по мосту и по нашему берегу, нанося нам тяжелые потери. Но, несмотря на жестоким огонь, саперы на виду у неприятеля продолжали возиться у моста, подвозя вагонами бревна, козлы и шпалы. Среди саперов было уже много убитых и раненых, но работа не прекращалась. Телефонная связь то и дело прерывалась, и потому наша батарея почти бездействовала.

Часов в десять вечера мост был наконец готов. Мы разузнали, что на берегу против нас неприятельских бронепоездов пока что нет, и пехота начала немедленно переправу. Впереди пошли роты и пешая разведка 264-го полка, а за ними роты и пешая разведка 268-го.

В темноте наши части быстро накопили силы за мостом, на дамбе по обе стороны железнодорожного моста. В то время как хвост 268-го полка еще тянулся гуськом по мосту, главные роты двинулись с дамбы на материк.

Неприятель нас заметил и открыл огонь.

Настал решающий момент.

Раздалась команда. Прокатилось красноармейское «урра!», и роты рассыпались и хлынули вперед.

Заговорили пулеметы и винтовки. Все чаще и чаще вспыхивали огоньки в темноте ночи. Все неистовее становился гул орудий. Навстречу пулям и огню бегут, задыхаясь, люди, бегут и падают. Слышим, что и у белых прокатилось «ура!» Стало быть они поднялись из окопов и идут на нас в контратаку.

Цепь на цепь…

Бегут красноармейцы к окопам белых. Валятся, орошая кровью берег Крыма.

За упавшими бегут другие.

У проволочных заграждений — много новых жертв. Проволоку рвали — кто лопатами, кто прикладом, набрасывали на нее одежду, перелезали и бежали дальше.

— Товарищи, за мной! — слышится команда.

Во тьме катится восторженное и гулкое:

— Урра-а-а!..

— Даешь Крым!..

Первая линия окопов занята. Недавняя тревога сменилась сильным чувством радости.

И вновь бежим в темноту, дальше, глубже в Крым.

Герои дрались, как львы. Но враг был силен, и нам пришлось потерять много товарищей. Но велика была наша радость, когда он был разбит и бежал.

Рожков

Мы перекололи пехоту белых, рассыпались в цепь и двинулись дальше вдоль железной дороги. Вдруг слышим — идет к нам бронепоезд со станции. Подошел к нам и остановился, приняв нас за свою белогвардейскую пехоту, и открыл огонь по мосту.

Потом, когда разобрался, что он в тылу у красных, быстро отошел на станцию обратно, а мы так и не сумели задержать или взорвать его. Со станции бронепоезд открыл орудийную стрельбу уже по нашим цепям, оставив мост в покое.

Ох, жарко было! Много побил он наших, многих ранил, но мы кинулись на бронепоезд «на ура», и он пошел от нас, все увеличивая ход. В этом бою был ранен наш взводный Вдовенко. Когда его вели под руки мимо нас, то он закричал: «Не падайте духом, товарищи, идите смелее!»

Пришли мы к станции. Противник уже отступил оттуда. Мы первым долгом забежали к служащим и попросили у них табака. Нам насыпали на несколько цигарок. Я закурил, зашел в другую избу и попросил хлеба. Мне дали и спрашивают: «Кто ты такой, отставший или красный?» А ответить я боюсь. Ведь я один… Но в это время в избу вошел наш комбат, написал записку и велел отнести к командиру полка, что я и исполнил. Командир сидел за столом с хозяевами избы и пил чай. Он посадил меня с собою рядом и налил мне чаю. Хозяйка принесла нам хлеба. Командир и говорит мне: «Ешь, как дома, не стесняйся — теперь Крым наш». И так хорошо мне стало. Поговорили мы с хозяином, он повеселел и угостил нас табачком.

Одинцов

Второй наш батальон пробрался через Сивашский мост, а первый — пошел в обход на Чонгарский. Впереди же нас гнал противника 266-й полк, а мы шли вслед за ним. Чонгарский мост был разбит, но справа от него стрелками нашей 30-й дивизии был построен новый. Сделан он был в виде плота… Через все озеро были протянуты бревна, по три в ряд, и по ним переходили наши части.

Ходак

Переходя через этот мост, я споткнулся о лежавшего красноармейца. Он был мертв. Я задел ремнем моей винтовки за его застывшую вытянутую руку и мне показалось, будто мертвый хочет остановить меня.

Мы подошли к проволочным заграждениям. Повсюду в поле лежали трупы людей и лошадей; здесь же валялись невзорвавшиеся мины. Много трупов висело на колючей проволоке. Мы проходили мимо них и вглядывались в их лица. Знакомых не было. Здесь погибли красноармейцы из 265-го и 266-го полков.

Эти красные герои навсегда останутся в моей памяти. Как рабочие отстаивали свою свободу на баррикадах, так эти герои, в большинстве рабочие и крестьяне, лезли через проволочные заграждения, выбивая неприятеля из окопов, не щадя своих жизней для торжества советской власти.

От станции Таганаш дальше на юг мы уже не встречали следов боев. Врангелевцы больше не оказывали сопротивления, а бежали в панике, бросая все свои орудия и имущество.

— Даешь Крым с табаком! — кричали красноармейцы и двигались все дальше.

Воскресенский

На станции Джанкой мы увидали телегу с печеным хлебом. Красноармейцы бросились к ней и стали расхватывать караваи. Наш комбат Ляпушкин бегает, кричит на всех, но не может отогнать нас от телеги, так изголодались мы.

Покой

Около Джанкоя на хуторе послышалась стрельба из «Льюиса». Побежали мы туда и видим, что во весь карьер скачет всадник и кричит, что едут офицеры. Рассыпались мы в цепь.

Едет запряженная тройкой лошадей тачанка и из нее стреляют из пулемета. Наш командир закричал: «Стой!» Тачанка остановилась. В ней сидели двое офицеров и сестра. У них было три пулемета. Мы забрали самый лучший, забрали офицеров и пару лошадей. Остальное отдали подбежавшим красноармейцам другой части. Потом вернулись на станцию Джанкой. Там уже были махновцы. Они угостили нас табаком, но требовали, чтобы мы его не давали ни коммунистам, ни нашим командирам, но мы их не послушали и курили все вместе.

Воскресенский

В Джанкое женщины грабили взятые у белых поезда с мукой. Мешки были тяжелые, нести их было женщинам не под силу, и они катили их по земле к себе в квартиры…

Мы продвигались дальше без задержки.

Рожков

14 ноября мы без боя заняли Феодосию. Утро было для нас веселое. В городе было оживление.

Мы шли с музыкой среди обгорелых складов, разбитых повозок и брошенного оружия. По всему было видно, что белые бежали в ужасе. Жители радовались нашему приходу. Наконец они могли отдохнуть от буйства и разгула пьяных офицеров.

Ходак

Вечером нас потребовали в караул на станцию. С моря подошло судно и начало обстреливать станцию орудийным огнем. Наша батарея стала отвечать. Снарядом белых убило трех красноармейцев. Вскоре судно ушло.