Владислав Третьяк - Хоккейная эпопея

В начале 1984 я твердо решил: все, хватит, доиграю сезон и ухожу. Пора. Меня уговаривали остаться, утверждали, что я еще нужен, что до конца не исчерпал своих возможностей. Но я решил твердо.

Прежде мне никогда не хотелось расставаться с хоккеем, я чувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы надежно стоять в воротах, с кем бы мы ни играли — с канадскими профессионалами или командой второй лиги. Однако ведь силы не беспредельны! Мастерство осталось. И реакция моя ничуть не стала менее острой. А вот нервы поизносились. По ночам я, случалось, долго не мог заснуть, шел к доктору за каким-нибудь снадобьем. Все труднее давалась настройка на матч. На льду, стоило кому-то из соперников сыграть против меня излишне жестко, я с величайшим трудом сдерживал невесть откуда поднимавшийся гнев. "Уйди от греха", — говорил обидчику, а тот смотрел с удивлением: за многие годы все привыкли к тому, что характер у меня покладистый.

Откровенно говоря, я бы мог уйти и годом раньше, но хотелось вернуть болельщикам (да и самому себе) долг за поражение в Лейк-Плэсиде. А Олимпиада бывает раз в четыре года.

За четыре года, прошедшие после Лейк-Плэсида, мы ни разу не уходили со льда побежденными, трижды становились чемпионами мира, выиграли Кубок Канады, традиционные турниры на приз "Известий" — словом, удача сопутствовала нам везде. Мы ждали Олимпиаду и готовились к ней, не щадя сил.

Хочу отдать должное хозяевам Игр-84, которые очень хорошо подготовились к встрече гостей со всего света. Все было продумано до мелочей — и в организации быта Олимпиады, и в проведении состязаний. В Сараево царил дух праздника.

Вновь, как и восемь лет назад в Инсбруке, я был знаменосцем олимпийской делегации. Возможно, мне эту честь оказали потому, что больше никто из наших спортсменов, включенных в сборную-84, не участвовал в четырех играх подряд. А может быть, в этом заключалась особая психологическая установка: показать хоккеистам, как надеются на их победу. Да, медаль, в отличие от лыжников, конькобежцев, фигуристов, мы приносили только одну, но цена ей у болельщиков очень высока.

В нашей сборной десять игроков впервые попали в атмосферу Олимпиады. Девять были серебряными призерами Лейк-Плэсида. Только я один из всего состава вкусил уже счастье олимпийских побед (в Саппоро и Инсбруке).

Старт турнира не доставил нам никаких огорчений, но Тихонов был недоволен: он считал, что мало забиваем. Дело, видимо, в том, что хоккеисты подсознательно сберегали силы для решающих испытаний. Олимпийская дистанция длинная, играть здесь приходится через день, надо быть расчетливым…

Мы гадали: придется ли нам в Сараево сыграть с американцами или же турнирная судьба распорядится по-другому? Мы знали о том, что олимпийская сборная США образца 1984 года очень ответственно подошла к подготовке: она сыграла около 80 матчей, в том числе с "Крылышками" и второй сборной СССР. Видеозапись этих встреч мы изучали особенно тщательно, обратив внимание на то, что американцы играют в европейском стиле, у них хорошо поставлен пас, розыгрыш шайбы. Перед отъездом в Сараево я разговаривал с Тыжных, который выступал за вторую сборную. Саша был высокого мнения об олимпийских чемпионах:

— Технично они оснащены очень здорово. Команда с характером. Но я не сомневаюсь, в том, что вы у них выиграете.

В Сараево американские туристы заранее раскупали билеты на финал, убежденные в том, что повторится ситуация четырехлетней давности, что это будет их финал. Шума вокруг сборной США перед Олимпиадой и в первые дни турнира было много. Причем этому немало способствовали сами заокеанские хоккеисты, направо и налево давая смелые интервью.

Перед своим первым матчем — с канадцами — чемпионы пошли на соперника в психологическую атаку, обвинив "кленовые листья" в том, что за них якобы выступают два бывших профессионала. И американцы добились своего: этим игрокам запретили участвовать в Олимпиаде. Но зато канадцев это привело в неописуемую ярость. Они поклялись "растерзать этих выскочек" и сдержали свое слово. Счет матча — 4:2 в пользу Канады. Следующая игра у американцев была с хоккеистами ЧССР, хорошо запомнившими крупное поражение, которое они потерпели от сборной США в Лейк-Плэсиде. Эту встречу признали одной из лучших на олимпийском турнире. Американцам отступать было некуда, но и соперник силен. Мне показалось, что в физическом отношении обе команды были примерно равны, однако чехословацкие хоккеисты превосходили американцев в технике. Звено Руснака, по существу, одно обыграло олимпийских чемпионов — на его счету четыре шайбы.

Для сборной США Олимпиада закончилась матчем с норвежцами. 3:3! Настоящий конфуз.

В припадке безумного разочарования теперь уже экс-чемпионы вдребезги разбили о лед свои клюшки, а в раздевалке принялись крушить мебель.

…На Олимпиаде представители всех других видов спорта уже отсоревиовались, получили свою долю наград и огорчений, отпраздновали и отплакали. Только мы, хоккеисты, все еще не могли позволить себе думать ни о чем другом, кроме победы. Как это уже бывало неоднократно, главный матч свел нас со старыми знакомыми — хоккеистами Чехословакии.

В последний день Олимпиады мы вышли на лед, зная, что наша золотая медаль, если удастся ее завоевать, позволит сборной СССР занять первое место в неофициальном общекомандном зачете. Надо было постараться.

Тихонов дал общую установку на матч. А затем отозвал меня в сторону:

— Боюсь перенастроить ребят, Владик. Собери сам команду, поговори по душам, без высоких слов.

И вот мы собрались без тренеров. На правах самого старшего и опытного я взял слово:

— Ребята, вся Олимпиада была интересной для зрителей, но вы знаете, как ждут наши болельщики хоккейной победы. Я вижу, что многие дебютанты очень волнуются. Это естественно. Для меня эта Олимпиада четвертая, а волнуюсь, как в первый раз. Важно, чтобы мы помогали друг другу, быстро исправляли ошибки, если они появятся.

22 декабря 1984 года. Последний матч. Я прощался не с игрой, а с самой сокровенной частью своей жизни. Теперь можно было подвести итог…

После нашего собрания некоторые спортивные руководители тоже изъявили желание побеседовать с командой и с каждым игроком в отдельности — так сказать, для поднятия морального духа. Но это была бы уже "накачка", а она ничего хорошего не сулит. Тихонов проявил твердость, не допустив более никаких призывов и уговоров.

Как опытный психолог (а хороший тренер обязательно должен быть психологом), он по нашим лицам угадал внутреннюю сосредоточенность каждого игрока, настрой на полную самоотдачу. "Накачка" могла вызвать раздражение, а у молодых хоккеистов — скованность. Тарасов, помню, в таких случаях не подпускал к команде никого из посторонних, какие бы высокие посты они ни занимали. Точно так же поступил и Тихонов.