Фил Коллинз - Я еще жив. Автобиография [litres]

Но давайте не будем бежать впереди паровоза. Осенью 1995 года в Швейцарии, отбросив в сторону свою извечную проблему с уверенностью в себе, я начал писать. Я продолжал писать, писать очень много. Я написал неимоверное количество музыки. Я написал You’ll Be In My Heart, и Son of Man, и Strangers Like Me. Команда Disney была в восторге от моего энтузиазма, глубины и качества материала. Просто удивительно, на что ты способен, когда находишься в постоянном страхе.

Я вложил в этот проект всего себя, целиком и полностью, каждая его мельчайшая деталь была невероятно личной для меня.Колыбельная You’ll Be In My Heart зародилась на основе мелодии, которую я в своей голове пел для Лили, когда она была еще совсем маленькой. Я был настолько вовлечен в проект, что не ограничился простым написанием песен. Я слышал демоверсии песен Элтона Джона для «Короля Льва», и на них были только он, фортепиано и драм-машина. Я изо всех сил старался понять, как пишется музыка к фильмам, механизм ее создания. Поэтому мои демоверсии не были простыми любительскими записями – я делал их практически завершенными, готовыми песнями. Disney они очень понравились. А если твоя работа нравится Disney, ты чувствуешь себя на седьмом небе от счастья.

Тем не менее такой проект представлял собой настоящие творческие качели. В производство диснеевских фильмов всегда вовлечены сотни людей, то есть к твоей работе всегда будет множество дополнений и поправок. В таких проектах нет такой вещи, как сценарий; есть только примерный план. Он может измениться (и обязательно будет изменен) в любую секунду, поэтому и музыку тоже нужно будет переделывать. Персонажа могут вычеркнуть из сценария; значит, убирается и его песня. Повествование уходит в другую сторону – соответственно, текст песен должен быть переписан. Но меня это не беспокоило. Я много лет был частью музыкальной группы – я привык к совместной творческой работе.

Когда я взялся за этот проект, я думал, что исполнять все песни будут актеры, озвучивавшие персонажей «Тарзана». Disney придерживался именно такой политики: песни были важными деталями в развитии сюжета, поэтому их должны исполнять сами персонажи. Даже в мультфильмах с говорящими животными должна была сохраняться именно эта внутренняя логика Disney.

Еще одним здравым решением было то, что я буду следить за тем, как песни будут записывать в студии. Когда мы дошли до этого этапа, я отправился в студию в Нью-Йорке. В процессе написания песен я отправлял всей команде получившиеся демоверсии. Как оказалось (я не знал об этом), они очень их полюбили. Полюбили настолько сильно, что не могли представить себе, что кто-то другой может спеть их. Но они планировали попробовать. Гленн Клоуз, озвучивавшая гориллу по имени Кала (приемную мать Тарзана), должна была петь You’ll Be In My Heart, а Рози О’Доннелл (сводная сестра Тарзана Терк) – Trashin’ The Camp. До начала записи мне поручили поработать с Гленн над ее материалом.

До того момента я ни разу не задумывался о том, что, например, в In The Air Tonight драм-машина никак не участвует в слабых долях такта. Поэтому тем, кто не играет на барабанах, тяжело услышать ее – то есть им трудно понять, когда нужно вступать. И тогда я понял, что You’ll Be In My Heart построена по такому же принципу. И у Гленн никак не получалось осилить эту песню – она не могла вступить вовремя. Она пела на Бродвее, она умела петь. Но с этой песней случился простой ритмический диссонанс.

Стоя около микрофона в студии, я старался помочь, мягко ( я надеюсь ) говоря ей: «Нет, нет, нет, Гленн, должно быть вот так…» Но после огромного количества отчаянных попыток преуспеть руководители Disney начали в панике переглядываться, беззвучно сокрушаясь: «Что же мы, черт возьми, будем с этим делать?»

Гленн также расстраивалась все больше и больше. Она была милой женщиной; хотя, конечно, она никак не дотягивала до звезды эстрады, но через стекло в студии звукозаписи я видел, что она доходит до критической точки.

Мы записали совместную версию для камер, которые были установлены неподалеку (просто чтобы немного усилить давление) и обеспечивали некоторым материалом прессу. Было очень весело, и это помогло немного разрядить обстановку. Но вскоре напряжение снова возросло.

Начался перерыв, и мы быстро обсудили ситуацию. «Пусть Гленн поет-проговаривает первый куплет, а Фил споет остальную часть». Я кивнул, размышляя при этом: «Хорошо, но я все равно не в фильме».

Мы записали Гленн практически а капелла, а затем начал петь я, используя свое чувство ритма барабанщика. Наконец песня звучала прилично. Но я все еще думал: «Что же будет в итоге с музыкой к «Тарзану»?»

В конце концов руководство Disney решило: «Что ж, Фил, исполнять эту песню будешь ты». Более того, когда мы записали You’ll Be In My Heart, было решено, что я спою четыре из пяти песен к фильму. Впервые в диснеевском фильме персонажи не исполняли свои песни сами.

Большинство песен все еще были в строю, и я выдохнул. Теперь я пел в качестве скорее рассказчика, который тем не менее не участвовал ни в одном экранном диалоге. Нам удалось убедить Рози исполнить «скат», добавить немного джаза в Trashin’ The Camp, и она успешно справилась с этим. Но это была единственная песня фильма, которую исполнил сам персонаж.

Не буду врать: я был в радостном возбуждении от того, как все в итоге получилось. Теперь в диснеевском фильме будут не только мои песни, но еще и мой голос. Кроме того, я смогу исполнить песни так, как и задумывал изначально.Я очень этого боялся – ты пишешь песни, и вдруг их поет другой артист совсем иначе. Возможно, в бутафорском бродвейском стиле. Именно так, как я понял, и пишутся как мультипликационные мюзиклы, так и мюзиклы для Бродвея.

Единственное, к чему я не был готов, – это то, что мне также пришлось петь свои песни не только на английском языке. Так как обычно песни в фильмах исполняются самими персонажами, то в других странах их поют уже свои артисты. Но Тарзан не пел свои песни на английском, равно как и на японском. Так как Disney никогда не ориентировался на межнациональные границы и был популярен по всему миру – от Бербанка до Бангкока, – то безымянному рассказчику пришлось потрудиться еще немного. «Тарзан» был дублирован на тридцать пять языков – рекорд для диснеевского фильма.

Мы нашли компромисс: я перезаписывал все песни на итальянском, испанском, кастильском диалекте испанского, французском и немецком.

Работа над «Тарзаном» позволила мне достичь того, чего я страстно желал и к чему так долго стремился: после того как мне всецело доверили написать песни к диснеевскому фильму, я почувствовал, что меня начали воспринимать как серьезного автора. Раньше я этого не ощущал, и это не давало мне покоя, несмотря на весь мой коммерческий успех.