Сергей Галицкий - Из смерти в жизнь… От Кабула до Цхинвала

Когда бой закончился, у нас почти полностью пропала связь: грузины стали её глушить. Причём временами связь снова появлялась. Но, как потом выяснилось, как раз в этот самый момент грузины наши переговоры записывали.

Снаряды у нас закончились, заправить танки было негде, поэтому из Хетагурово нам пришлось отойти к Цхинвалу. А в четыре часа утра восьмого августа в Хетагурово вошли уже грузинские войска. Наши же танки в тот же день перебросили ещё дальше, в Джаву. Ведь российские войска, которые уже начали подходить к Цхинвалу, в горячке боя вполне могли перепутать осетинские танки с грузинскими.

Александр Янович Сланов:

— Укрепрайон на высотке удалось уничтожить. Но тут же грузины начали стрелять по Хетагурово из 152-миллиметровых САУ (самоходная артиллерийская установка. — Ред.). Эти установки были в соседних грузинских селах на расстоянии не более пяти километров. Часа два с половиной или три многострадальное Хетагурово грузины из этих «саушек» утюжили.

Наши танки Т-55 очень старые. И моторесурс у них был почти полностью выработан, и боеприпасы к ним тоже были старые. Да и вообще снарядов после интенсивного боя у наших практически на осталось. Потому полноценно продолжать артиллерийскую дуэль с грузинскими САУ наши танкисты уже не могли.

В Цхинвале во второй половине дня седьмого августа стало известно, что Саакашвили выступил по телевизору и объявил перемирие. Отношение у нас к его выступлению было двоякое. Вроде бы он и официально объявил о перемирии, вообще-то это же серьёзное заявление, так, по крайней мере, должно быть. Потому надежда на мир у нас всё-таки была.

Я выехал из Хетагурово на встречу с министром внутренних дел, чтобы всё-таки обсудить тот вопрос, ради которого я вообще оказался здесь — комплектование ОМОНа. Меня забрал оттуда мой друг, который специально приехал в Хетагурово за мной. Министр сказал, что он едет на переговоры с грузинами. Потом говорит: «Завтра подходи часам к десяти, мы с тобой ещё переговорим». Тогда уже были проблемы с бензином. Друг мне предложил: «Давай ты у меня переночуешь, чтобы машину туда-сюда не гонять. А завтра после разговора с министром я тебя отвезу в Хетагурово».

В половине двенадцатого ночи седьмого августа в Цхинвал прилетели первые мины и снаряды, потом начали работать «грады». Многие люди в городе в это время уже спали. Кто-то ещё телевизор смотрел, кто-то припозднился с ужином. И тут начинается массированный артиллерийский огонь по спящему, по существу, городу. Работали очень методично и организованно. «Грады» залп произведут, начинают перезаряжать — в это время бьют 152-миллиметровые САУ и 120-миллиметровые миномёты. Всё было у них продумано.

Но в Цхинвал танкам войти можно было практически только через Хетагурово. Нашим бойцам, которые в основном были разбросаны по блок-постам, дали приказ отходить в сторону Джавы по Зарской дороге. Уж больно силы были неравные. Ручные гранатомёты, которые были у наших, бьют всего на шестьсот пятьдесят метров. А у танка дальность прямого выстрела — почти два километра. Поэтому грузины, танки которых вошли в Хетагурово в четыре часа утра, село, можно сказать, гусеницами просто раскатали, как хотели…

Утром восьмого августа над Цхинвалом появились «грачи» (СУ-25, фронтовой бомбардировщик. — Ред.). Пролетали они очень низко, было видно, что они камуфлированные. Народ подумал, что это «грачи» российские, люди выбежали на улицы — машут руками, приветствуют их. А грузинские самолёты в это время развернулись и ударили по мирному населению ракетами.

К двум часам дня грузины заняли больше половины Цхинвала. Сопротивление было по всему городу. Кто-то из наших бойцов успел отойти, а кто-то остался в тылу у грузин. Их артиллерия по мере продвижения по городу танков и пехоты переносила огонь на те районы, которые ещё не были захвачены, чтобы по своим не ударить. Сам я в это время был в районе Текстильщики. По нему огонь «градов» практически не прекращался. Минуты на три интенсивность спадала, хотя в это время всё равно прилетали снаряды от САУ и мины, а потом опять начинали работать «грады».

Могу точно сказать, что жители Цхинвала держались очень сплочённо. Помогали друг другу, прятали у себя в подвалах тех, у кого подвалов не было. Паники тоже особой не было. Но было абсолютное понимание: надежда — только на Россию. Все ждали: ну когда же наконец появятся российские войска?..

В районе трёх часов дня восьмого августа на наших полевых командиров вышли по радио российские военные. Наших стали запрашивать по их позывным: «Вы где, выходите на позиции». Те отвечают: «Хорошо. А помощь будет?». Отвечают: «Да, помощь будет». Но, насколько я знаю, российские войска к тому моменту на территорию Южной Осетии ещё не вошли.

Наши бойцы из Министерства обороны Южной Осетии, МВД, КГБ, ополченцы перегруппировались и атаковали грузин. В городе, имея ручные гранатомёты, воевать с танками, бээмпэ и бэтээрами уже можно. Вспомните, сколько наших танков было подбито в своё время при штурме Грозного. Сколько точно было подбито единиц грузинской бронетехники, я не знаю, но звучала цифра: около двадцати пяти. На улицах осталось много убитых грузин. Когда их атаковали, они начали забегать в дома, прятаться…

Я находился рядом с радиостанцией, которая работала на волне, где переговоры между собой вели наши полевые командиры. Они запрашивали друг у друга обстановку в зоне ответственности, координировали действия. И по их переговорам стало понятно, что к восьми часам вечера Цхинвал был практически очищен. Около девяти часов были подбиты две бээмпэ и ещё две бээмпэ захвачены. К тому же времени были зачищены и сёла под Цхинвалом.

Всю ночь с восьмого на девятое продолжался артобстрел. По городу опять били десятки «градов», САУ и миномёты. Утром девятого августа их штурмовики снова бомбили город. Утром девятого августа, ближе к обеду, в эфир вышел Анатолий Константинович Баранкевич. Раньше он был министром обороны Южной Осетии, потом стал секретарём Совета безопасности. Сам он восьмого августа днём тоже находился в Цхинвале, лично подбил танк. Он запросил по позывным полевых командиров. Те доложили ему обстановку. Переговоры велись, естественно, условными кодами. На Баранкевича, в свою очередь, вышел представитель российских войск, позывной у него был «Стрелок» (позывной изменён. — Ред.).

Наши командиры доложили Баранкевичу, что они наблюдают большое скопление грузинской пехоты и около ста пятидесяти единиц бронетехники. Они назвали координаты. Баранкевич эти координаты передал «Стрелку» и говорит: «Ребята, накройте их, пока они находятся в районе ожидания или сосредоточения». Ему ответили: «Мы вас поняли, сейчас артиллерией накроем». Прошло часа полтора-два, но огонь российские войска по скоплению живой силы и техники грузин так и не открыли…