Сергей Галицкий - Из смерти в жизнь… От Кабула до Цхинвала

Двое грузинских командиров всё ещё крутятся рядом — всё норовят с командиром 4-й базы поговорить. Проходит ещё минут сорок. Тут прямо на пятачок к пехотинцам садится вертолёт с командующим. Охрана его из вертолёта высыпала. Пехота по случаю прибытия высокого начальства попыталась свою бээмпэ завести, но так и не смогла.

Часам к одиннадцати утра стала подтягиваться пехота, которую ещё вчера ночью тоже подняли по тревоге. Говорят: «Ночью вышли десять танков. Шесть по дороге сломались, четыре где-то сзади едут. Выехало ещё и восемь машин бээмпэ, но пять из них сломались, три как-то едут. Так что до места доехали только мы на двух «уралах»: четыре офицера и солдаты». Просто цирк на конной тяге!..

Часов в двенадцать дня мы улетели на базу, а те две наши группы, что через горы пришли, ещё три дня пост нашей пехоты с высоток прикрывали.

Только потом, когда мы начали осмысливать случившееся, стало понятно, что вариантов развития событий было несколько. Обстановка обрисована была нам в общих чертах, но конкретно-то мы не знали, что нас ждёт и какова численность грузин. Ведь связи с пехотой не было. Может, кто-то по телефону с кем-то разок поговорил и всё. Так что летели мы почти в полную неизвестность.

И когда мы выскочили из-за поворота и увидели эти бесконечную вереницу джипов с экипированными и вооружёнными грузинами рядом, то в первую очередь нам помогли наши же эмоции — как будто сила какая-то изнутри распирает. Смотрю на своих бойцов — челюсти сжимают, подбираются все как-то, автоматы уже готовят к рукопашной.

Из тех двенадцати грузин из трёх джипов только один дёрнулся по-настоящему, пытался что-то спросить: «Вы кто такие? Что надо?». Он-то как раз первым и получил… Тут же и затух.

И, конечно, удивительно нам было видеть шестьдесят грузинских спецназовцев, которые стояли в двадцати метрах и не бросились помогать своим десятерым, — тем, которых мы били. Так и стояли словно оцепеневшие… Не знаю, что и думать. Может быть, они просто остолбенели от нашей дерзости и, наверное, даже какой-то наглости.

Видимо, с их точки зрения невозможно вшестером броситься на семьдесят вооружённых до зубов спецназовцев в касках и бронежилетах? Наше состояние в тот момент можно охарактеризовать как бесшабашность, что ли. Такое у русского человека проявляется в критические моменты, и тогда помогает главным образом не голова, а чувства.

Вот эти первые десять-пятнадцать минут всё и решили. Грузины так и не вышли из того психологического транса, в который впали от нашей дерзости. И их командиры, похоже, разделили состояние своих бойцов и даже не попытались как-то их организовать для оказания сопротивления. Вообще каждый из них переживал уже только за свою судьбу: понимали, что их, точно, по головке не погладят за такой позорный для них исход сражения.

В то время, когда мы прогоняли их с моста, а они отъезжали на трёх своих джипах, прошло всего минут пять. Но для меня эти минуты показались вечностью. По существу, на открытом месте оставался только я один: ведь мне приходилось бегать к «замку» на другую сторону, а своих я рассадил вокруг моста на позиции за какими-то естественными преградами, чтобы они заняли организованную оборону. В эти моменты я действовал уже не на адреналине, а с рассуждением. По сути я готовился к тому, что, возможно, придётся давать отпор, если что-то всё-таки начнётся с их стороны.

И вероятность случайного выстрела тоже не исключалась до самого последнего момента. За своих-то я был спокоен. У нас магазины были только присоединены, патроны — не в патронниках. Но я-то знаю, какие бывают срочники-пехотинцы… Да ещё если вспомнить, что сутки эти двадцать бойцов просидели на морозе в полном окружении… Плюс к этому, из грузин кто-то мог выстрелить, даже просто в воздух. Чтобы ситуация стала полностью непредсказуемой, этого было бы вполне достаточно…

Конечно, очень здорово нам помогли вертолётчики из «двадцатьчетвёрок». Ещё на аэродроме с ними договорились, что если начинается стрельба, то мы попробуем убежать, а они начнут работать. Я не знаю, был ли у них приказ стрелять. Но и по разговору, и по их лицам я понял, что они к такому варианту были внутренне полностью готовы. И, если бы нас начали убивать, они бы точно нас не бросили.

Так что залог этой нашей маленькой в мировом масштабе победы — дерзкий натиск русского солдата. Ведь когда группа в шестнадцать человек за десять минут полностью деморализует больше сотни до зубов вооружённых спецназовцев противника, то по-другому это никак не объяснишь. И я думаю, что тут проявился именно особый характер русского человека. Ни один человек у нас не дрогнул ни на секунду. Все действовали как один: сказано — сделано.

В конце этой истории мне стало даже как-то жалко грузинских полковников. После такой «операции» их военная карьера, скорее всего, резко пошла под откос…

Майор Д.:

— И не могу забыть ещё один случай. Однажды в сердцах перед строем я произнёс фразу, за которую до сих пор самому немного неловко. Я двум бойцам тогда сказал: «Если был бы сейчас восемнадцатый год, а я — комиссаром в кожанке и с маузером, то я вас прямо здесь перед строем бы и расстрелял!».

А вот в чём было дело. Это сейчас можно сказать, что нам повезло, что в Осетии не пришлось воевать по-настоящему. Но ехали-то мы как будто в Грозный 1995 года! И деньги для нас были на последнем месте. Сами мы думали, что будут платить по сто рублей в день, как на полигоне. Однако неожиданно для нас объявили, что мы будем получать по пятьдесят четыре доллара в сутки. Мы и поверили таким словам. Почему бы и нет?.. Но как только в конце августа 2008 года была признана независимость Южной Осетии, эти пятьдесят четыре доллара перестали начислять.

И вот нашлись два товарища, которые начали разлагать дисциплину. Они отказывались идти на задачи со словами: «А что, мы будем воевать за сто рублей, что ли?». Правда, это были пришлые бойцы, они прибыли к нам в самый последний момент. Конечно, я и все командиры их прижали. Но на самом деле возразить-то на это нам было нечего…

По действующим документам, эти пятьдесят четыре доллара выплачиваются военнослужащим, находящимся на территории Грузии. А мы теперь находимся на территории другого государства — Южной Осетии. Старые документы вроде недействительны, новых нет. Сверху велели: «Приостановить выплату». После этого в феврале 2009 года как будто опять сказали: «Пятьдесят четыре доллара подтверждаем». Ребята между собой начали обсуждать, кто какую машину после командировки купит. Но тут снова поступило разъяснение, что да, всё в силе, но только пункт пятый старого постановления отменён. Беру это постановление Правительства РФ № 587 от 12.08.09 года и читаю в пункте пятом: «Военнослужащие… обеспечиваются бесплатным питанием по установленным нормам». То есть питание на этой войне для нас оказалось платным!.. И задним числом решили, что кормили нас всё это время на тридцать восемь долларов в день. Из пятидесяти четырёх долларов вычли тридцать восемь и в результате выплатили нам по шестнадцать долларов в сутки.