Александр Бенкендорф - Воспоминания: 1802-1825. Том I

Графа поселили во дворце и обращались с ним со всей возможной обходительностью; после того, как мы совершили все требуемые визиты, каждый из нас постарался обзавестись знакомствами, и мы могли только поздравить себя с тем предупредительным приемом, какой оказали нам все французы.

Гордясь заключенным в Тильзите миром, Наполеон хотел убедить всю Европу, что он этим завоевал союз и близкую дружбу с Императором Александром, к тому же, доказывая свою тесную связь с Россией, он демонстрировал власть над всеми другими правительствами и способность объединить нации для решения главной задачи, а именно, вовлечения нашего правительства в официальный и полный разрыв с Англией. Чтобы этого добиться, он обещал нам все, он уже согласился отвести свои войска из Пруссии, вернуть ей несколько крепостей, которые он удерживал как залог требуемой им контрибуции на военные расходы. Графу удалось бы добиться ещё и других преимуществ, если бы, к несчастью, усердием генерала Савари в Петербурге не было ускорено принятие декларации об объявлении войны Англии: провозглашением этой декларации Наполеон достиг всего, чего хотел, и с этого момента он не был более расположен выполнять наши просьбы.

Между тем он продолжал выказывать расположение и льстить России, его замыслы против Папы, против Испании и Португалии, сделали это для него необходимостью, при всяком случае и на общих собраниях он не упускал возможности напомнить иностранным послам о том, что он может располагать 150 тысячами русских, своих надежных союзников.

В Тильзите было договорено, что в Париже, при посредничестве Франции, посол Турции и граф Толстой проведут переговоры о мире между Россией и Портой. Стороны заключили соглашение о взаимном воздержании от применения оружия, которое было продлено, но мир не был заключен. Я не знаю, желали ли мы мира искренне, но совершенно определенно, что Тюильрийский кабинет его не хотел, и он был весьма рад продолжению войны, которая стоила нам огромных денег, и которая, из-за болезней, серьезно ослабляла нашу армию.

Пребывание в Фонтенбло было весьма приятным; императрица Жозефина оплачивала расходы собиравшегося у неё общества, устраивала чаепития и концерты, своей любезностью и добротой она заставляла забывать об её высоком положении, и особенно о том, что она занимала его не по праву рождения. Она была любима всеми и частично использовала свое влияние на супруга с тем, чтобы усмирять его гнев и облегчать участь несчастных.

Совершенно непохожа на неё была принцесса Мюрат, обладавшая капризным и спесивым характером своего брата. Она использовала свое влияние, очарование и умение обольщать лишь для того, чтобы будоражить всех вокруг, озлоблять и без того тяжелый нрав Наполеона и добывать для своего мужа королевскую корону. Будучи весьма привлекательной и остроумной, она была очень развратна и не имела недостатка в обожателях и фаворитах, с которыми была достаточно щедра. Её муж, доблестный военный, добившийся всего на полях сражений и преуспевший благодаря самому себе, тоже очень хотел получить корону, но даже не представлял, что можно приобрести её интригами. Он гордился своей шпагой и с ней связывал свою судьбу. Любитель украшений, питающий слабость к собственной персоне, он тщательно следил за своими туалетами и наряжался в разнообразные костюмы, словно цирковой артист. Образ жизни супруги, которая со своей стороны по праву сестры императора оказывала на него сильное давление, не вызывал в нем ревности, он позволял ей завязывать и обрывать любовные связи по её усмотрению, находя утешение в постоянной смене актрис и оперных танцовщиц. В остальном, его прямой характер и блестящая репутация храбреца завоевали ему любовь окружающих и уважение военных.

Королева Голландии, супруга Луи Бонапарта и бывшая признанная любовница Наполеона, обладала мягкостью, любезностью и веселостью, которые добавляют очарования любой женщине. Она собрала в своем окружении людей, обладающих выдающимся талантом и умом, и использовала свое высокое положение лишь для того, чтобы развивать обходительность и предупредительность. Она милостиво принимала у себя лучших артистов Парижа, которые превращали устраиваемые ею вечера в самое приятное времяпрепровождение.

Жером Бонапарт являлся всего лишь развязным повесой, опьяненным своим высоким положением, который в угоду собственным свободным нравам только и искал способы удовлетворить их, прилагая для этого все свои духовные и физические силы. Его супруга, маленькая и толстая немка, неуклюжая и неловкая, не смогла завести себе любовника и верила в верность своего мужа. Она была пустым местом в обществе.

Князь Боргезе, муж сестры Наполеона принцессы Полины, представлял собой совершенно незаметную личность, это был добрый малый, богатый и распутный. Придворные дамы, большинство из которых были непостоянными любовницами Наполеона или одного из его братьев, не были образцом мудрости; офицеры из свиты императора и принцев находились в Париже только для того, чтобы отдохнуть от войны и воспользоваться теми удовольствиями, которые предоставляли в их распоряжение столица и двор. Никакие затраты не останавливали вольности; дамы императорской фамилии были далеки от того, чтобы блюсти репутацию добродетели, ещё менее этого желали женщины из их окружения. Император подавал пример распутства мужчинам; религиозность, воздержание были явлениями чуждыми и вызывали насмешки до такой степени, что можно с уверенностью утверждать, что никогда и ни при каком другом дворе распутство не было таким общепринятым. Это было очень приятно для молодых людей; суровость царила только в кабинете Наполеона, заботы и стеснение переполняли людей только там. Каждый вечер в Фонтенбло давали спектакль или бал; как правило, мы обедали у одного из послов или у обер-гофмаршала Дюрока.

Знакомства были завязаны и для того, чтобы не отличаться от других я обратил свои взоры на мадам Дюшатель, фрейлину Императрицы. Хотя она была несколько увядшая, но для начала достаточно любезна и красива. Наше более тесное знакомство состоялось в парке, и я мог только поздравить себя с этой встречей, которая открыла мне двери многих домов, и позволила мне часто узнавать интересные новости.

Актриса французского театра мадмуазель Жорж жила во дворце и была близко знакома с Наполеоном; она поразила меня своим большим талантом и ослепительной красотой. Однажды вечером, придя домой, я получил записку от мадмуазель Жорж, в которой она меня просила запретить моему лакею подниматься в её апартаменты, где он наделал шуму, и уверяла, что я держу самого скверного слугу в Париже. На следующий день я поспешил явиться к ней с извинениями за шум, который посмел учинить мой лакей, добавив, что не могу ни уволить, ни наказать его, так как именно из-за него я имею счастье видеть вблизи предмет всеобщего обожания. Она была очень вежлива, но не разрешила мне дальнейших визитов в Фонтенбло и не предоставила возможность видеть её в Париже. К этому времени она произвела на меня очень живое впечатление, с того момента я мечтал только о ней и искал способы овладеть ею.