Ричард Пайпс - Я жил [Мемуары непримкнувшего]

В политике, однако, он был ребенком. Я имею в виду не только его увлечение в 1930‑е годы коммунизмом, о котором он как — то сказал мне: «Нас обманули». Похоже, он также совершенно не понимал, чем занимается правительство, зачем оно собирает налоги, зачем нужна армия. Все, что не имело отношения к литературе и культуре в самом широком смысле слова, он считал бесполезным.

В 1970 году у него случился удар. Когда вскоре после выздоровления он зашел к нам, Ирен, открыв дверь, взглянула на него и сказала: «Эдмунд, вы хорошо выглядите». Он подмигнул, но не произнес ни слова. Однако, уходя, сказал: «Вы знаете, Ирен, человек проходит три стадии возраста: молодость, зрелость и старость. Вы сейчас определили меня в четвертую: когда кто — то “хорошо выглядит”».

В последний раз мы видели его в апартаментах шикарного бостонского отеля «Риц». Очевидно, он получил много денег, снял этот номер и, расположившись там как королевская особа, принимал посетителей, опрокидывая один «мартини» за другим. Он был в прекрасном настроении. Мы поговорили немного и собрались уходить, так как нам нужно было идти на прием. «Останьтесь», — попросил он, но мы отказались и ушли. Я всегда сожалел о том, что предпочел очередной прием с коктейлями еще одному часу с Эдмундом.

Его вдова Елена рассказала нам, что он хорошо обдумал слова, которые скажет на смертном одре. Как бы там ни было, но он умер в родительском доме, в Талкотви- ле, штат Нью — Йорк, где проводил каждое лето под присмотром сиделки. В то утро она спросила его, хочет ли он сначала позавтракать или принять душ. «Я хочу завтракать», — ответил он и умер.

Меня очень порадовало, что, как следует из его посмертно опубликованных дневников 1960‑х гг., он очень ценил нас. Ведь он мог быть весьма резким по отношению к людям.

Джордж Кеннан во многом был противоположностью Вильсона. Если Вильсон был низеньким и толстым, то Кеннан высоким и элегантным. Публичные выступления были пыткой для Вильсона, а Кеннан это делал с естественным изяществом. Больше всего меня восхищала довольно редко встречающаяся способность Кеннана понимать основные свойства коммунистической системы, причем без иллюзий, характерных для американских либералов, а также его понимание сложных взаимосвязей между коммунистической системой, российской историей и русским народом. Его «длинная телеграмма» 1946 года, а также статья в журнале Foreign Affairs («Мировая политика») за подписью «Мистер Икс» хорошо известны и не требуют подробного пересказа. В них он изложил принципы «политики сдерживания», которые утверждали, что энергичные действия по сдерживанию советской экспансии приведут к падению коммунистической системы.

Весной 1960 года он прочитал серию лекций по истории в аудитории Сандерс — театр в Гарварде, где сотни людей слушали их как завороженные. Через год они были опубликованы под названием «Россия и Запад при Ленине и Сталине». Без всякого снисхождения к публике, без малейшей попытки сделать сложное более понятным путем упрощения или сенсационности, опираясь лишь на силу своего интеллекта и красноречия, Кеннан прочитал один из самых впечатляющих курсов, которые мне когда- либо приходилось слышать.

Но допускал он и ошибки, которые со временем повлияли на его суждения. Главным изъяном его характера было непомерное тщеславие. А это самый большой враг мыслителя, потому что ставит удовлетворение своего «Я» превыше истины. Кеннан был родом из семьи среднего достатка на Среднем Западе, но возомнил себя аристократом XVIII века. Как — то раз я слышал, как он говорил, что понятие «посол» подразумевало, что дипломат в этой должности обязан писать каждую неделю своему министру доклад от руки, как это делалось два столетия тому назад. И действительно, он считал XVIII век вершиной западной цивилизации, которая пала под натиском промышленной революции [8] См.: George Urban, Stalinism. — London, 1982. — P. 350. . Он основал научный центр в Вашингтоне для изучения России и Советского Союза и назвал его «Институт Кеннана» — в честь своего двоюродного дедушки, автора известной в конце XIX века книги «Сибирь и ссылка», а на самом деле, чтобы воздать честь самому себе. Позднее он основал кафедру, носящую его имя в Принстонском институте высоких исследований.

Среди его недостатков можно назвать странные политические идеи, которые он мог исповедовать наряду с другими, вполне разумными, взглядами, совершенно не осознавая противоречивости такого положения. Например, он был убежден, что все великие державы имеют право на свою зону влияния. Когда мы встретились в Нью- Йорке в декабре 1960 года, он мне сказал ни с того ни с сего, что Советская Россия «имела право» на Иран, хотя Москва этого и не требовала. Для компенсации же, считал он, необходимо оккупировать Кубу и убрать столь близко расположенную к американским берегам советскую базу. Когда мы совместно давали показания сенатскому Комитету вооруженных сил в 1980 году, он настаивал на том, что недавнее советское вторжение в Афганистан было «оборонительной» акцией.

Мне кажется, он полагал, что ему суждено стать государственным секретарем, но его взгляды препятствовали занятию важного государственного поста. Он никогда не приблизился к реализации своих политических амбиций. Когда он был послом в СССР, Москва объявила его персоной нон грата, после того как он сделал недипломатическое заявление, сравнив Советский Союз с нацистской Германией. Госсекретарь при Эйзенхауэре Джон Форстер Даллес бесцеремонно уволил его из Госдепартамента. При Кеннеди он отправился послом в Белград, но не преуспел на этом посту и вскоре удалился в Принстон на постоянный покой.

Неудачи в карьере наполнили его горечью и разочарованием по отношению к стране, которая, с его точки зрения, обошлась с ним так скверно. Более того, он испытывал отвращение к Соединенным Штатам, как они ему представлялись, и его возмущало влияние иммигрантов. При всякой возможности он жаловался на то, что всего в нескольких кварталах от Белого дома полно секс — шопов. Личные неудачи оказали влияние и на его видение СССР. Все больше и больше он оправдывал действия Советов и фактически отказался от своей собственной теории сдерживания. Как — то раз он сказал, что, перечитывая свою знаменитую статью за подписью «Мистер Икс», он не мог поверить, что когда — то написал ее. В другой раз отрицал, что, рекомендуя сдерживание, имел в виду военное вмешательство, хотя в статье за подписью «Мистер Икс» совершенно недвусмысленно заявил, что «для Соединенных Штатов вполне приемлемо своими действиями оказывать влияние на внутренние события» в России и в коммунистическом движении [9] Foreign Affairs, июль 1947. — P. 581. . Тридцать пять лет спустя, критикуя политику Рейгана подталкивания Советского Союза к реформе, он также недвусмысленно отрицал, что мы можем каким — то образом оказывать влияние на внутриполитические события в СССР. В 1980‑е годы он продолжал предупреждать, что жесткий курс Рейгана по отношению к Советскому Союзу неизбежно приведет к третьей мировой войне. Когда в 1991 году Советский Союз неожиданно развалился, он оказался в затруднительном положении, потому что ему приходилось получать поздравления по поводу триумфа стратегии, от которой он давно отрекся. Можно сказать, что в Кеннане уживались две стороны его личности. Бертрам Вулф, автор книги «Трое, которые сделали революцию», как — то справедливо заметил, что его непредсказуемые политические колебания напоминали колебания Гамлета: «Я безумен только при норд — норд — весте; когда ветер с юга, я отличаю сокола от цапли» (Пер. М. Лозинского).