Алексей Шерстобитов - И киллеру за державу обидно

Незадолго до этой встречи с другом молодости, Надя умудрилась достать Генерального прокурора РФ.

Прошло несколько месяцев, но дело почти не двинулось с места, уперевшись в одни голые предположения, стена, наплывая со всех сторон, окружала метущуюся в муках душу. Надежды родственников и друзей на успокоение со временем энергичного противостояния в одиночку, не оправдывались.

Случилось это на помпезно отпразднованном дне рождении Александра Тобака в апреле 1995 года, куда в виде гостя, стараниями одного из друзей, прибыл Ильюшенко…

Вдова не стала ждать, пока ее представят, улучив удобный для себя момент, эффектно подошла к чиновнику, представилась. Зная о постигшем ее несчастье, он поинтересовался «как она», добавив о ее блистательной внешности.

— Вы бы еще сказали, что все произошедшее мне на пользу пошло… Я очень хотела Вас попросить мне помочь!

— Да, конечно, у меня работа такая, людям помогать. Чем помочь?

— Возьмите дело об убийстве моего мужа под контроль Генеральной Прокуратуры, пусть присвоят статус «бессрочно», переведут из Краснопресненской прокуратуры в город, и я требую лучшего, на мой взгляд, следователя — Супруненко Андрея Борисовича.

— Всего-то?.. — Нейтральная интонация подкрасилась пробежавшей по лоснящемуся лицу масляной улыбочкой «мартовского кота», почувствовавшего новую добычу:

— Ну давай не тут — шумно. Можем поужинать как-нибудь, там и «порешаем».

— Я могу Вас на ужин пригласить с Вашей женой, кажется, Ольгой… — Улыбка слетела, как стертая вонючей тряпкой, оставив соответствующую гримасу:

— Ну хорошо. Я постараюсь.

— Да Вам не надо стараться! Это 43 секунды!

— Извини, сегодня праздник большой (это была Пасха). Грех о делах… — Что означало: без постели нет и темы — у меня таких просителей — как грязи.

«Тварь! Будь ты проклят, свиное рыло!» — подумалось Хлебниковой. Проклятье оказалось не только кстати, но и действенным: через пару месяцев Ильюшенко был арестован за взятки. Радости от этого она не испытала, но уверенность в наличии справедливости на земле укрепилась: «Одним меньше! Значит, справедливость есть?».

Если нельзя прямиком, значит можно в обход! Раз прошел один, пройдет и другой. Упертости ей было не занимать, что было подкреплено еще одним качеством: когда человек перебирает в уме возможные варианты, то прежде отбрасывает кажущиеся невозможными, она же могла начать именно с них!..

Супруненко Андрей Борисович. От нервного перенапряжения его всегда спокойный, человечный взгляд показался ей наполненным миллионом осколков льда. Именно ему было «спущено» уголовное дело об убийстве Тимура, но, как и десятки других, лежащих неподъемной тяжестью на плечах следователя, оставалось лишь одним из многих, над которым он работал, не выделяя из числа прочих. Ускорить, упросить уделить особое внимание — остальное было не важным! В здание прокуратуры помог попасть снова Олег — безотказный, наверное, еще переживающий слегка остатки прежнего чувства, как и в те замечательные дни молодости. Проведя ее в здание, он поцеловал ручку и исчез, пожелав удачи, хоть и понимал, что та может сейчас изменить.

У кабинета куча народа, люди входят, выходят, все суета сует, но войти ей невозможно, чтобы поговорить один на один. Выходит сам, но не один, возвращается обратно в глубокой задумчивости с кипой бумаг, не прокуратура — кабинет Ленина! Неожиданно появился снова, уходя, одеваясь на ходу — оказывается в тюрьму, допрашивать очередного подозреваемого, коих было не счесть. Через несколько часов вернулся и снова занят — все та же суета, накурено, никому нет дела ни до чего, хотя все великое всегда под рукой или ногами, нужно лишь заметить и захотеть разглядеть суть.

Уже в самом конце дня, много позже окончания рабочих часов, следователь «важняк» возвращается в кабинет. Устало посмотрев на «наседавшую муху», от которой не отмахнуться — ведь ей еще хуже, чем ему, буркнул:

— Долго Вы будете тут сидеть?

— Это от Вас зависит. Я хотела бы в Ваш кабинет попасть.

— Редкое для меня желание. Я знаю про Вас. Я не могу заниматься только Вашим делом! Поймите, пожалуйста, сегодня, как большинство других — это такой же «висяк»! Сейчас такое либо раскрывается сразу, что редкое исключение, либо… это ужасно, но раскрытие заказных убийств сейчас по статистике нулевое. Я не имею права отказываться от дела и не отказываюсь, но также я не имею права в ущерб другим, которые возможно раскрою по горячим следам, заниматься только вашим. Сейчас не время!.. Если я займусь Вами, то не сделаю чего-то более важного…

— А вы возьмите — раскройте… когда время придет.

— Поймите пожалуйста, заниматься вашим делом, смертью вашего мужа — это моя обязанность, как и по отношению ко многим другим, которые я сейчас веду, нооо… вы думаете, другие не хотят узнать кто убил и как ответит по справедливости?.. — Стоя в проеме, что-то вспомнив, перелистнул стопку бумаг, нашел искомое, поднял брови, иии… вспомнил о ней:

— Почему именно я?!

— Мне сказали, что Вы — лучший по Москве. И мне другого не надо… — В задумчивости пробегая глазами нужную строчку в верхнем листе, он сжал губы, затем словно вспомнив недовыясненый вопрос, глядя на нее:

— Я даю Вам… — Сдержанно досадуя на неудобство, созданное занятыми руками и необходимостью одновременно посмотреть на ручные часы, спрятавшиеся под лацканом пиджака, ухмыльнувшись про себя, неожиданно вежливо пригласил:

— Максимум 4 минуты. Я ведь не могу вас лишить возможности меня убедить в рациональности заняться им в ущерб другим.

Из кабинета вдова вышла через три… часа. Потом, уже по окончанию им возможной части розыскных и следственных мероприятиях, он признавался, что ждал слез, конвертов, чего угодно. Время шло, и он ждал, слушая, не перебивая — эмоциональный выплеск, легший в основу этого повествования, внимательно наблюдаемый следователем, стал самым лучшим исследованием сути произошедшей трагедии. Сюда помещались и предпосылки, и причины, и море предположений женщины, без налета надуманности или наигранности, только правда, звучавшая настоящей в подобные минуты, чем не воспользоваться опытный следователь просто не мог. Из опыта подобных сцен Супруненко знал — она должна заплакать, хотя бы по законам жанра, ждал этого, уже начав сопереживать, но и представить не мог, что это случится только через двадцать лет…

Супруненко Андрей Борисович…

Супруненко занимался расследованием уголовного дела по факту убийства Тимура несколько лет, пока оно не было передано под другую юрисдикцию, где позже объединено с другим, более массивным уголовным делом в 2002 году, напрямую касавшимся «Триады». С тех пор, засучив рукава, «копать» начали Игорь Анатольевич Рядовский и Виталий Викторович Ванин. Оперативное сопровождение было передано из тогда еще РУОП в МУР, и попало в руки старшего оперуполномоченного Трушкина Александра Ивановича, возглавлявшего оперативную группу по расследованию преступной деятельности «орехово-медведковско-одинцовской» преступной группировки.