Алексей Шерстобитов - И киллеру за державу обидно

Это был июнь 2005-го, перед самым началом прений сторон, что происходит сразу после судебного следствия. Температура страстей подошла к «раскаленной до бела» границы между противоборствующими, а потому Надежде Юрьевне приходилось ездить в суд ежедневно. Стороннему наблюдателю уже было очевидно, в какую сторону склоняются присяжные заседатели. Тем более все было понятно непосредственным участникам с обеих сторон, проигрывающим могло помочь только чудо…

Как-то после завершения очередного судебного заседания Хлебникова присела на лавочку в скверике перед Мосгорсудом. Первая затяжка после длительной передышки отвлекла разум от тяжелых дум насыщенностью теплого дыма и легкого приятного головокружения. Глоток холодной воды из пластиковой, только что купленной бутылочки, заставил своим ощущением прохлады, пробегающим внутри, вспомнить, что она не только жива, но и вполне победитель. Это необходимое маленькое отвлечение было кстати перед тем, как сесть за руль своего автомобиля и направиться домой.

Последствием той, напугавшей Надю, истории с «не садись в машину» стало удобное место для парковки, как раз находящееся напротив здания суда — закрытая и охраняемая территория, принадлежавшая СМУ, ведущему рядом стройку объекта. За 200 руб. в день можно было оставлять там машину, при том, что охранник вообще не покидал свою будку, стоявшую в пяти метрах от припаркованного автомобиля, что вселяло надежду и успокаивало: ни взрывчатку не подложат, ни с пистолетом не подкрадутся.

Длящееся несколько минут приятное одиночество, дополненное в воображении представлением того, что ее враг Олег Пылев испытывает в эти моменты неприятную погрузку в автозак, пусть и пустой, только для него одного, но не на свободе, которую он, скорее всего, уже больше не увидит, нарушилось появлением адвоката этого самого Пылева. «Да что же это такое! Ну везде достанут!» — подумалось вдове, сменившись другой мыслью: «А впрочем, интересно… ну и что на сей раз?! Ух! Дождутся они, швырну я гранату в этот аквариум!».

Адвокат Мелков, явно такой же умный человек, как и очень скользкий — именно он появился в ее поле зрения. Хлебниковой был очевиден факт понимая им тщетности своих усилий в попытке спасти своего подзащитного. Он это прекрасно осознавал, именно с таким выражением лица подошел, и именно с такой интонацией начал, чтобы сразу дать понять, о чем пойдет разговор:

— Надежда Юрьевна, разрешите рядом с Вами присесть?

— Конечно. А по регламенту нам можно общаться?.. — Легкая улыбка легла на ухоженное лицо мужчины:

— Можно!

— Ну садитесь. А то в случае чего мне не впервой — придется снова всех разгонять… — Теперь настала очередь улыбаться Надежде, ведь после роспуска первой коллегии присяжных заседателей по ее почину, был вынужден уйти и первый адвокат Пылева, тот самый, которого она называла за глаза «Цуккини». Изначально адвокатов у Олега Александровича было двое, сейчас остался только Мелков, издалека крадущийся к сути:

— Надежда Юрьевна. Вы мужественная женщина. Ваша позиция заслуживает уважения, а как Вы ее защищаете — я как профессионал хочу Вам сказать, это высший пилотаж… Олег Александрович тоже относится к вам с большим уважением!

— К сожалению, не могу ответить ему взаимностью.

— Вы умный человек, и Вы прекрасно понимаете, что от всего, что я сейчас скажу, я откажусь.

— Понимаю. Вы тоже умный человек, и Вы прекрасно понимаете, что я дословно передам нашу беседу Рядовскому и Трушкину. И надеюсь, вы понимаете, кому они поверят. Так что подумайте — стоит ли продолжать?.. — Давно она не испытывала такого удовольствия, еще дольше не накладывала на свое лицо такой медовой улыбки, причем улыбаясь не собеседнику, а Тимурищу. Но кто же поймет улыбку Джоконды, бывающую у любой женщины, в только ей одной известное время.

Признаться честно, она испытывала далеко не приятные чувства. Не желая продолжения разговора, знала и его продолжение, и окончание, видя бесполезность. Не ожидая, что кто-то из подобных «миротворцев» подойдет к ней, Надя еле сдерживалась, чтобы просто не послать парламентера куда подальше, при этом искусно, хоть и из последних сил скрывая настоящие свои эмоции, продолжая курить, наблюдая за струящимся причудливо дымом, почти не замечая назойливого просителя.

Было, правда, страшновато, как она признавалась потом — «повылетали все предохранители». Именно это подвигло ее, извиниться и позвонить домой, чтобы услышать, что с детьми все в порядке. Ее ум уже пробежался по всевозможным в таких случаях ухищрениям. Услышав радостный голос сына, поняла — ребенок свободен и в безопасности.

Представлялось все, что угодно, потому следующий звонок был дочери, получившей сразу серьезным голосом наставление: никому не открывать дверь, вплоть до ее прихода… Как же ей хотелось, чтобы этот тип испарился, но он навязчиво оставался на месте, все с той же улыбкой, наверняка понимающий, что она испытывает! Но не на ту напали:

— Так что вы хотели мне сказать?

— Вы же понимаете, что пойманы далеко не все. Что есть связь с оставшимися на свободе…

— Ну а ко мне это имеет какое отношение? Придет время — поймают… — И тут она вспомнила, что не арестован полумиф-получеловек — Леша «Солдат». Не посчитай за бахвальство следующие строки, уважаемый читатель, постараюсь поскромнее передать сказанное об этой ситуации Надеждой Юрьевной во время приезда на нашу с Мариной свадьбу, когда она сидела за столом напротив:

«Клянусь! Я же знала о тебе тогда уже 3 года! И вот тогда подумала, что они сейчас на меня объявят охоту. И это будешь ТЫ… И шансов нет… Не говорила тебе об этом раньше, и не уверена, что надо сейчас, но все-таки книга… договорились же мы с тобой — только правда… И пока он говорил, этот Мелков — крутилось в голове: ЛЕША-СОЛДАТ… ЛЕША-СОЛДАТ…»

Автор… На все воля Божия!

Я об этом Трушкину сразу же после разговора с этим Мелковым рассказала. Знаешь, что он сказал? Так вот, говорит: «Надежда Юрьевна, я точно знаю… «Солдат» — офицер, и он с женщинами не воюет! Ну вот скажи — откуда он это тогда знал?!»

Словно прочитав мысли ее охватившие, Мелков продолжал спокойно, размеренно произнося каждое слово:

— Всех не поймают.

— Вы что мне конкретно хотите сказать?.. — Такое напряжение спрятать было уже невозможно, поэтому Хлебникова перевела его в разряд «надоел ты мне»! К тому же она прекрасно понимала — из здания суда почти все ушли, вокруг ни души, пусть это и скверик у здания правосудия, она сидит на одной лавочке с адвокатом Пылева, явно с его, Пылева, подачи, в голове крутятся мысли типа: «А вдруг Пылев уже насчет меня «договорился»?! И это последнее королевское предупреждение?! И вот что мне делать?! Как же я трушу, еще и до Трушкина не дозвониться!» — становилось действительно страшнее и страшнее, а он словно чувствуя это, продолжал: