Алексей Шерстобитов - И киллеру за державу обидно

Надежда немного помогала мужу, участвовала в подготовке документации по другим проектам, конечно, уже в полсилы. Как-то встретив давнего приятеля певца Сергея Пенкина, решила и ему помочь, протолкнув в клуб «Найт-Флайт». Услышавшие его «ФИЛЛИС» на три октавы, шведские учредители, загоревшись, захотели устроить ему целый тур по Европе с продолжением.

Тимур пытался оставаться в стороне, для него было важным иметь свою репутацию идеально чистой, а публичное общение с выдающимся артистом, имеющим несколько нетрадиционный имидж, как казалось Хлебникову, могло ее испортить. Жене нравилось подтрунивать над мужем, чем она пользовалась постоянно. Решила и в этот раз, когда Пенкин пригласил их на свой день рождения в клуб «Дукат» на улице Гашека.

Предчувствуя ловушку, Тимур предупредил, что не хочет светиться, супруга ехидно улыбнувшись, успокоила, что он всегда может отойти в сторону, оставшись незаметным.

Сергей встречал гостей в фойе одетый в шикарный смокинг, лаковые ботинки, с бриллиантовой серьгой в ухе, выглядя не хуже Президента Франклина на стодолларовой купюре. Встречу снимали телевизионщики, на которых сразу сориентировалась Надя, предоставив супруга самому себе — прислонившись к стеночке, он наблюдал за всем происходящим издалека.

Подарив полную антологию группы «Queen», солиста которой она боготворит до сих пор [41] В свое время она даже ездила в Будапешт, откуда в виде трофея привезла майку не только с изображением Фредди Меркьюри, но и с его автографом. — Прим. автора. , гостья, повернувшись к камерам, расцеловалась с именин ником. Сразу после Сергей поинтересовался о Тимуре, она тайком кивнула в его сторону. Скоро на МУЗ ТВ показали сюжет со дня рождения певца, где он танцующей походкой, чуть отклянчив одно место назад, направился прямиком в угол зала к вжавшемуся в стену грузину с растерянным лицом и расцеловал его чуть ли не взасос. «Нааадяяя» — только и успел прореветь целуемый на весь зал. Именно так он обращался к любимой в момент секундного бешенства. Она прекрасно знала, что вторая секунда, споткнувшаяся об ее милую лучезарную улыбку, остановит любую злобную мысль, направленную в ее сторону. На третью он уже улыбался сам, пожирая её любящими глазами.

Тимур долго считал, что жена это подстроила специально, и еще долго рассказывал, как над ним подтрунивали все без исключения, мол, Тимур Илларионович, теперь-то мы знаем, как вы свободное время проводите. Надя была бы не Надеждой, если бы не «подливала» масла в огонь, ради шутки, заявляя, что на такие праздники ее муж ходит всегда один…

Этот год во многом поворотный, многое определяющий, был необычен, хотя и воспринималось все легко, с привычным доверием, многое, несмотря на пик войн между бригадами, с восторгом. Происходящее настолько же полярно, насколько и погранично.

Сознание граждан очень быстро свыкается с происходящими ужасами, учится радоваться любому проблеску надежды, кидается во всякие авантюрные затеи, придается очарованию или осуждению, всему, что подносят масс-медиа на блюдечке с голубой каемочкой. Нет ничего, что задерживалось бы на месте.

В этом году удивительно увеличиваются возросшие до безобразия «заказные убийства», новая война в Чечне, «Черный вторник», гибель парома «Эстония», сопровождаемые бумом АО «МММ», быстро растущими и размножающимися ночными клубами, разрекламированной свадьбой Киркорова и Пугачевой, возвращением Солженицына на Родину. Перечисленное — само по себе фейерверк разноцветных, противоположно заряженных осадков, атаковавших в то время головы каждого.

Появляющиеся, еще не разделенные сферы влияния, типа льгот на сигареты и алкоголь, вооружающиеся бригады, растущие финансовые «пирамиды», масса фирмочек, продающих «воздух», еще больше из них, просто какое-то звено в длинных цепочках перепродаж, сродни сегодняшним «Газпромовским» «дочкам», при этом уже престаревшие, еще пыхтящие с советских времен промышленные алюминиевые, стальные, химические и другие монстры, где криминалу тоже хочется иметь свою долю, тащат на своих неодушевленных плечах растущее зло, творимое человеками, гибнущими за драгоценный метал.

Чиновники от чего угодно не отстают, все смешивается, где кто не понятно, как и кто есть кто, кроме бандитов, ставших чуть ли не основной силой, влияющей на все и всех. Родители новоявленных авторитетов об их принадлежности к миру преступлений, как правило, узнают на похоронах погибших деток, где тоже не все ясно…

Трое из-за железобетонного забора открывают огонь по человеку, выходящему из джипа. Пуля, выпущенная Ананьевским Сергеем — «Культком» (а не как принято считать Сашей Солоником) отбирает жизнь у «Бобона» — Вячеслава Ваннера. Он — вторая невосполнимая потеря «бауманских» после Валерия Длугоча — «Глобуса». «Сильвестр» на полном ходу врезается в толпы жаждущих власти и денег, получаемых посредством криминала. Кто стонет от этого гнета больше, «крыши» или «крышуемые», видно по дорогим памятникам на свежезасыпанных могилах, растущих как грибы после дождичка и не в четверг, а ежедневно!

Поколение гибнет, «верхи» власти в растерянности, пыжатся из последних сил, думая только о завтра, причем только о своем, подымая рюмку за рюмкой: за недра России, за мощь державы, расплывшейся в мемориальной фазе воспоминаний о прошедшем тысячелетии и привезенных из-за «бугра» диковинок в виде ностальгического, возвращающегося якобы в освободившуюся родную страну своего великого прошлого. Пьют так, что президент просыпает в самолете свой визит в Ирландию, что, в принципе, тогда мог себе позволить, а взбодрившись рюмашкой — другой, пляшет и руководит оркестром, веселя полмира — политики в недоумении, народ улыбается, профессиональные артисты цирка завидуют…

В разговоре с одним из приближенных «Сильвестра» мне сообщают, что к 25 января с начала года устранены по его указаниям уже 25 человек. Внезапно открывается передо мною хоть какая-то картина «добрых» дел, непосредственным участником которых стал и я. До этого думал только о своих бедах и не устраивающем меня положении, теперь вижу, что бывает гораздо хуже.

В январе у четы Хлебниковых родился сын, названный Георгием. Приехав забирать маму с малышом, отец на цыпочках подошел с камерой в руке к прозрачной люльке, и долго рассматривая сына, наслаждался счастьем, полностью поглотившим его. Трогая младенца за маленькие пяточки, гладил лысую головку, повторяя: «Ты моя слааадость… Ты моя лыыысость… Ты мояяя доообрость…».

Налюбовавшись чадом, он повернулся к Наде и произнес: «Спасибо, что ты это сделала! А когда тебе можно будет заниматься сексом?..».