Алексей Шерстобитов - И киллеру за державу обидно

Разрывая повествование, я приведу показания Алексея Кондратьева о его действиях в моменты совершения других преступлений.

Считаю необходимым вставить их именно здесь и сейчас в разрыв описания переживаний жены, ждущей скорее не мужа, а обреченно, его не желаемую преждевременную кончину, в бессилии, почти не дыша, с надеждой, надеждой, надеждой. Сколько же нужно иметь личного мужества и уважения к личности супруга, чтобы знать, как спасти, но преклоняясь перед волей своего повелителя, как и должно быть в семье, оставлять судьбу своего счастья в руках Провидения Божия!

Фотокопия страницы из показаний Алексея Кондратьева, дающие примерное понимание уровня подготовки самого Кондратьева и Тутылева, также освещают подходы и приемы, используемые людьми Пылева при устранении ему неугодных лиц. Материалы уголовного дела.

Фотокопия страницы из показаний Алексея Кондратьева, дающие примерное понимание уровня подготовки самого Кондратьева и Тутылева, также освещают подходы и приемы, используемые людьми Пылева при устранении ему неугодных лиц. Материалы уголовного дела.

Надежда ждала этого человека с пистолетом, не думая, каким он должен быть, и она всегда знала, что ее избранник непобедим! В ее представлении он не тот, кого можно уложить на «обе лопатки» на татами или обойти в жизни.

Автомобиль мужа подъезжал к подъезду, припарковывался на «свое» место. Сверху хорошо были видны подходы к нему. Жена держала палец на кнопке набора его номера телефона, готовая нажать, что бы предупредить. А ведь человеку и в голову не может прийти, что желание так вот «предупредить», скорее всего, отвлечет в самый неподходящий момент, что повысит шансы стрелка. Настолько высок и силен эмоциональный надрыв в каждой точке возможного риска, что любая возможность помощи или кажущейся защиты, осознается необходимой априори, без раздумий и размышлений.

Остановлен двигатель, она будто слышит его крайнее фыркнувшее недовольство (именно «крайнее», потому, что слово «последнее» страшит ее), перед неизбежным промерзанием на морозном воздухе, погасли габаритные огни. Поднятая ручка «ручного тормоза» с характерным трыньканьем поставлена в соответствующее положение, хотя из квартиры услышать это невозможно… а может быть, муж паркуется с помощью ручки переключения скоростей, ставя ее на первую передачу.

Наступает очередное звено в цепочке сегодняшних переживаний — он вошел в подъезд. Сердце снова екает от каждой кажущейся затянутой лишней секундой. Она украдкой, за пять минут до его появления, бегала по лестничной клетке с пистолетом, принесенным им недавно: «Ну почему он не берет его?! Не пользуется муж, будет пользоваться жена! Увижу хотя бы чем-то подозрительную морду — разряжу полную обойму, и скажу, что так и было!».

Но сегодня было так же пусто, как и вчера. У вернувшейся, снова всматривающейся через стекло окна Надежды мысли гнали сомнения вскачь: «Да! Пусто было пять минут назад. А вдруг эти ублюдки умнее, чем мне кажется?! Вдруг они только приходят за пять минут? Ну ведь может же кто-то сообщать им, что Тимурик будет ровно во столько-то, потому что выехал полчаса назад?! Нет сил! Если на счет пять он не позвонит, я… Дура! Дура! Дура! Конечно, нужно смотреть в дверной глазок, если что, я их увижу, и тогда, не сдерживаясь, расстреляю — я не он! Добряк!.. Господи! Да пусть изменяет, с кем хочет, лишь бы жил!».

Он выходил из лифта под прицелом ее глаза, смотрящего через стекло пятачка в двери, специально сделанного ради безопасности, но не его, а тех, кто внутри квартиры: «Зачем мне безопасность, если ее нет у него?!».

Она открывала дверь, втаскивала его внутрь, то есть, ей так казалось — он вносил ее повисшую на его мощной шее, отвечая на ее поцелуи, радуясь ее и своим чувствам и еще одной предстоящей ночи наслаждения.

Обнимая родного, живого, голодного, она быстро запирала дверь… и это была передышка. До утра они вместе! И это целая жизнь!

Встречая мужа, она говорила: «Спасибо, что ты есть!» — то же, когда прощалась, каждый день будто навсегда, надеясь, что если случится что-то ужасное, эти слова будут последними, хоть несколько по-другому звучащими: «Спасибо, что ты был, мой Тимурище!..».

Мы меняемся, за нами следуют и чувства, нас объединяющие, но все настолько индивидуально и непредсказуемо, что в их случае лучшим будет оставить все на том уровне, что им удалось поддерживать за время нахождения вместе.

Надя не давала мужу даже прогуливаться с недавно приобретенным Боссом, крепким и умным доберманом, мотивируя это тем, что надоело самой дома сидеть, хочется пройтись, хоть и отрывала себя от него ненадолго, давая возможность повозиться с Георгием — мальчик обожал, когда папочка его подкидывал под потолок, кивал головой, визжал, поднимая ручки вверх.

Когда гроб Тимура Хлебникова принесли домой на последнюю ночь перед похоронами, жена поднесла сынишку попрощаться. Младший, теперь единственный мужчина в семье, долго смотрел, не в состоянии понять, почему папа ему не улыбается и не смотрит на него. Думая, что понял причину — конечно, надо же привлечь внимание, ведь уставший отец прилег отдохнуть в странную постельку, мальчик закричал, поднял ручки и закивал, как делал это раньше, но сильные папины руки теперь могли только в памяти или воображении снова подбросил его вверх…

За два месяца до смерти Тимура супруги Хлебниковы были приглашены на день рождение Александра Калинина (фамилия изменена). Они познакомились через детей, учащихся в одном классе школы. Это был 1993 год, как раз перед самым рождением Георгия у Хлебниковых. Влюбленный в дочь Нади сын Александра, не обращая внимания на насмешки одноклассников, провожал ее до дома, носил ее портфель, оказывал вполне взрослые знаки внимания, не давая девочку в обиду.

Это было замечено родителями девочки, что повлекло за собой приглашение юноши домой. Естественно, Эмма и Александр захотели познакомиться и с его семьей, принимающей их ребенка. Впервые мамы встретились в школе, плавно и незаметно перенеся разговор домой к Хлебниковым. С тех пор завязалась дружба. Вскоре чета Калининых была приглашена в полном составе. Неожиданно мужчины нашли много общих точек соприкосновений. Увлеченно, с интересом проводя время, оба быстро сошлись! Часами болтали обо всем: музыке, политике, времени, семьях, настолько породнились душами, что решили строить дома по соседству на Николиной Горе, с небольшим уточнением Александра: «И разводить там курей».