Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

— Everybody lie down! [132] Всем лечь вниз ( англ. ). — кричал Боцман после каждого залпа итальянцам, пока они шли к пылающему дому.

Навстречу им выбежала испуганная девушка и сказала, что, возможно, в доме осталась семья с маленьким ребёнком. Первым кинулся в пылающее здание стрингер, но у входа остановился, так как дом уже догорал. Узнать, были ли там мирные жители, так и не удалось.

Бомбёжка усилилась, поэтому Боцман сказал журналистам:

— Stay here and go to the bomb shelter [133] Оставайтесь здесь и идите в бомбоубежище ( англ. ). .

Все последовали в подвал, находившийся неподалёку. Девушка оказалась одной из очевидцев того, как вспыхнул от зажигательного снаряда дом. По её рассказу, снаряд сначала прилетел в дом, а следующий разорвался рядом с ней. Взрывная волна её подкинула в воздух, после чего она неудачно приземлилась на шею и потеряла сознание. От болевого шока и увиденного ужаса её трясло.

Боцман вызвал меня по рации и сказал, что на передке возле горящего дома — трёхсотый. Я незамедлительно примчался на машине вместе с Вохой, чтобы спасти раненую девушку, но столкнулся с её неадекватным поведением в шоковом состоянии.

Дальше привожу расшифровку с видеоролика, снятого итальянскими журналистами [134] Видео 36 — war16.ru/v36. :

— Это она упала и повредила шею слева, — объяснил мне Боцман.

Я наклонился, чтобы посмотреть, но получил жёсткий отпор:

— Не трогай руками! — вскрикнула девушка.

— Забери волосы тогда своей рукой, — попросил я.

— Я не могу!

Отодвинув всё же её волосы, дабы осмотреть травму, установил, что крови нет. На шее видна только гематома:

— Вот здесь, слева, — ребята подошли поглядеть.

— Осколок, да? — уточнил Воха.

— Она потянула шею, у неё осколка нет, — констатировал я.

— Её могло вторичным осколком ранить, — возразил Боцман.

— Каким вторичным? Тут крови нет, — у меня не было и тени сомнения.

— Сильно болит? — спросил я девушку.

— Да.

— У тебя когда она начала болеть? — спросил Боцман.

— Когда начали стрелять — я упала.

— Скорую вызвали ей? — поинтересовался я.

Боцман сказал, что не знает, как её вызвать.

— Просто 103 вызывайте.

— Меньше маяков. Вандал, залезь за здание, тебя видно будет, — зашипел из темноты Воха, когда на аптечку упал свет экрана телефона. Достав шприц и «антишок», я предложил сделать укол:

— Куда? — встрепенулась девушка.

— В любую мышцу, — ответил я.

— Не надо мне укол.

— Нет, нужен!

— Давай хотя бы в жопу, — сдаётся, наконец, она, имея в виду место для укола.

— Хорошо, — согласился я.

Пока мы с ней спорили, кто и куда будет делать укол, Боцман дозвонился до скорой помощи:

— Здравствуйте, девушка. На Семёновку нужно скорую помощь.

Но чётко сказать, что случилось с потерпевшей, он не смог, поэтому спросил меня:

— Вандал, что с ней произошло? Что сказать?

— Скажи, что она мышцу на шее потянула. У неё шок, пусть везут в больницу.

— У неё шок, она под артобстрел попала. Сейчас я дам медику трубку.

— На, «расчехли» скорую, — протягивая телефон, раздражённо сказал он.

— Здравствуйте, скорая? — уточнил я.

Тем временем Боцман рядом с телефоном размахивает руками и громко объясняет кому-то, что случилось с тем домом:

— Там дома нет. Его просто нет!

— Приезжайте, пожалуйста, на перекрёсток. У девушки шок, она походу сильно шею подвернула. Видимых ран нет, кровотечений нет, у неё просто шок. Слышите меня? — втолковывал я им.

— А вы сами не можете ей оказать помощь? — после нескольких секунд молчания спросил диспетчер.

— Ну как сказать, у нас нет медикаментов подходящих, приезжайте сюда.

— Там маленькие дети!!! — истошно закричала пострадавшая рядом с трубкой, видимо, имея в виду семью из догорающего дома.

Представьте, что на другом конце провода в тот момент подумали. Я продолжил им объяснять причину вызова:

— У неё развивается шок. В общем, приезжайте сюда.

— Там у вас сейчас стреляют, — возразил диспетчер.

— Тут уже не стреляют. Поезжайте с мигалками и вас никто не тронет. Всё, давайте.

— Куда ехать-то?

— Перекрёсток на Семёновке, вы должны знать. Спросите место там, где стреляют.

И тут я понял, что сморозил глупость. После моих объяснений нашего местоположения с подробностями о том, что тут стреляют, они точно не приедут. Но я продолжил:

— Там сейчас не стреляют уже. Вы с мигалками приедете — в вас не будут стрелять. Вчера пожарные приезжали с мигалками — тоже не стреляли. Так что, не переживайте.

Конечно, от этих слов они, наверное, ещё больше напряглись. На другом конце трубки царило молчание. Вдруг закричала потерпевшая:

— Голеностоп!

Через секунду все услышали залп и крик девушки:

— А-а-а!

Снаряд прилетел прямо к нам во двор. Все упали на землю, а после разрыва побежали к подвалу. Девушка залетела первой и шандарахнулась головой о бетонную перекладину погреба. Не её день сегодня был, однозначно…

— Тише, держите девушку, — проговорил я.

После этого услышал, как диспетчер бросил трубку, — естественно, что после услышанных разрывов мин и воплей, к нам никто приезжать не собирался.

Так как Воха поставил машину рядом с горящим домом, её могли повредить осколки от мин, поэтому он побежал перегонять свою «ласточку» в более безопасное место.

На крики пришёл из передовых окопов ополченец с позывным Шах и дальше оставался с нами. После взрыва он заорал ещё громче потерпевшей:

— Быстро назад, быстро! В подвал, быстро!

— Девушку держите! — продолжал я напоминать Шаху и Боцману, которые рядом с ней находились.

— А-а-а! Голова, голова! — кричала потерпевшая.

— Ножик дайте, нож дайте, — попросил я.

— Кровь, кровь, кровь! — ещё пуще разошлась она.

— Откуда? Ты головой ударилась? — спрашивал Шах.

— Дайте фонарь. Держите её. Дайте нож хоть кто-нибудь. Ампулу не могу открыть!

Я приступил к своим медицинским обязанностям. Нож мне, естественно, нужен был для подпиливания ампулы.

— Дайте тряпку, пожалуйста! — попросила пострадавшая.

В видео отчётливо слышен звук перепиливания ампулы.

— Давай я отломаю, — благородно предлагает мне девушка, немного успокоившись.

— Всё, отломал, не ссы.

— Глаза, кровь! — вскрикнула она.

— Ты просто ударилась. Не парься, всё нормально с тобой, — успокаивал я.

— Кровь, глаза, ёлки-палки. Сейчас, подожди, я сама разденусь, — имеет в виду для укола.

— Могу в любую мышцу, могу в плечо, — пока стрингер перематывал ей голову, я набрал в шприц «антишок».

— Не, давай в жопу, — опять заявляет она.

— Шея болит? — спрашиваю.

— Да.

— Так и думал. Пойду пока за пушкой своей, — вспомнил я вдруг, что забыл свой автомат на улице в суматохе из-за обстрела.