Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

На передовой всегда жарко. Пулемёты БТРов стрелять не прекращали, падали мины, но пехоту к тому времени уже отсекли.

Крот из-за сильного артобстрела всех своих ребят посадил в блиндажи, троих выставил на «глаза» (дозор), ну и сам сидел с ребятами.

Рассказывает Крот:

«После моего выстрела по танку и промаха по группе БТР моего зама, я собрал своих самых: активных бойцов и сказал, что кому-то надо сбегать на “Метелицу” и принести хотя бы одну ракету для “Метиса”.

Все молчат, никто не вызывается бежать, добровольцев нет. Я думаю, ну придётся, наверное, мне бежать. Но тут говорит Орёл: “Я пойду”. Орёл был одним из моих замов.

Я тогда его немного подставил по своему незнанию. Я сказал, что самое опасное — это перебежать через дорогу, а там дальше заброшенная линия окопов. Их отрыли, но никакое подразделение не посадили. Я говорю: “Ты прыгай в этот окоп и по траншее доберёшься до самой гостиницы”.

Он перебежал через дорогу, смотрю, а в окоп не прыгает почему-то. Замешкался возле этого окопа и побежал дальше поверху. И тут я вспомнил, что этот окоп затоплен водой. Я это знал, но в тот момент не вспомнил. А Орёл не решился туда прыгнуть и побежал под пулями и осколками.

Вернулись они вместе с Крамаром (адъютантом Кэпа), он тогда вызвался помочь ему донести ракету. За это я представил Орла к наградному ножу. Меня представил к этому ножу Кедр, а я уже представил Орла за то, что он геройски побежал за снарядом.

В какой-то момент я услышал чей-то крик на улице, по голосу я узнал Прапора. Он кричал:

— Крот, Крот, выходи, ты где? Какого хрена ты там прячешься?

Я думаю — ну, всё, хана мне. Потому что мы все знали Прапора, как очень доброго человека, но на допрос к нему попадать никто не хотел по понятным для всех нас причинам. Прапор — добренький человек, который может легко убить.

И я тогда запереживал: что я такого сделал, что меня Прапор ищет. Выбегаю пулей из блиндажа, поднимаюсь наверх, а вокруг летят осколки, пули. Подбегает ко мне Прапор, обнимает, говорит:

— Братишка, ты как?

В общем, мы с ним обнялись, поговорили. И всё это под обстрелом. Потом он мне дал связку из РПГ и сказал, что эти выстрелы можно использовать только в крайнем случае, если броня прорвётся. Всё это время мы стояли и общались с Прапором в полный рост под осколками. Мне хотелось ему сказать: «Прапор, давайте в окопы зайдём». Но было как-то стыдно перед ним. И так мы долго стояли, рискуя жизнями. Я уже приготовился умирать, но он сам говорит:

— А что мы стоим с тобой в открытую? Давай зайдём за здание.

И только тогда я спокойно выдохнул».

Броня всё ещё рассматривала вариант зайти в Семёновку и понемногу продвигалась. На передке отпор мало кто давал, так как почти у всех закончились боеприпасы к противотанковому вооружению. Мы сидели в окопе и наблюдали, как постепенно приближалась укровская техника. Вдруг заработала артиллерия и мины стали рваться прямо на мосту. БТРы сразу остановились, видимо, высматривая, откуда ведётся огонь. Одна мина попала прямо в бронированный хаммер, который стоял чуть сзади БТРов. Он загорелся и скатился с моста вниз, где мы его уже не видели. Оказалось, что Моторола подкатил из Славянска несколько наших миномётов, поставил их в 500 метрах от вражеской техники и буквально на глаз корректировал по ним огонь. Расстояние между блокпостом наших ребят и первыми БТРами в колонне не превышало 50 метров, поэтому миномётчики сначала выстрелили далеко за мостом, чтобы потом постепенно пристреляться по супостатам. А то могли ненароком попасть в свой же блокпост. Таким образом, наступление укров окончательно захлебнулось и через некоторое время они свою технику стали откатывать назад.

Пока мы сидели в окопе на передке и с оживлением рассказывали расчёту СПГ о том, что чуть не погибли под дулом второго танка, я вспомнил про ПТРС Севера и Цыгана. За всё время боя я их ни разу не слышал в эфире, но номер Севера я взял ещё вчера в сауне.

Я достал свою маленькую «нокию», которую мне подарил кто-то из ополченцев, и позвонил: «Абонент знаходиться поза зоною досяжносп» («абонент находится вне зоны действия сети»), — ответил мне голос в трубке. Следующие несколько попыток позвонить также не увенчались успехом. Я хотел ему всего лишь сказать, чтобы он стрелял из ПТРСа по танку или хотя бы в БТРы. Тогда я списал недоступность его телефона на плохую связь или разряженную батарейку.

Но всё оказалось намного трагичней. Утром, когда первый танк выехал на мост, Цыган с Севером первые открыли по нему огонь. Они расположились от Крас-нолиманского укровского блокпоста на третьем оборонительном рубеже. Первый рубеж занимали Боцман, Кирпич, Наиль, Шах и другие бойцы, на втором рубеже стоял Крот со своим взводом, а третий рубеж сделали блокпостом, который защищал Семёновский гарнизон со стороны Артёмовска. Именно оттуда выставили ПТРС Цыган и Север. Но сделать успели не более трёх выстрелов.

Опытные военные знают, что в бою нужно всегда находиться в движении: бегать, кувыркаться, переползать с позиции на позицию. Вести огонь с одного места дольше нескольких секунд нельзя, так как противник быстро обнаруживает тебя и поражает. Цыган и Север, наверное, знали об этой тактике, но не воспользовались ею, возможно, просто пренебрегли, хотели поскорей уничтожить броню. Успели они сделать буквально несколько выстрелов. Т-64 быстро вычислил, откуда по нему идёт стрельба и ответил осколочно-фугасным 125-мм снарядом. Бетонные плиты ребят не спасли, а только добавили вторичных осколков. Снаряд разорвался в нескольких метрах, Цыган и Север погибли на месте. А когда ополченцы пришли, чтобы забрать хотя бы противотанковое ружье, оно оказалось выведено из строя. От взрывной волны ружье буквально согнулось.

Накануне боя Гена Дубовой (известный военный корреспондент) взял у них на камеру интервью. «Держим оборону на блокпосту с противотанковым ружьём 1944 года. Воюем за свою веру православную, за свой народ. Получается потихоньку. Дай Бог, чтобы и дальше получалось», — сказал Цыган. Тогда Корреспондент подошёл к Северу:

— Надо сказать что-то для вечности.

— Да что говорить, всё уже сказано… — ответил Север.

Ребята погибли настоящими героями. Они знали, что по ним может прилететь ответка, но огневой рубеж не покинули. Ведь каждая минута боя могла стоить кому-то жизни.

Царствие Небесное Владимиру Ефименко (Цыгану) и Ярославу Шестаку (Северу) [145] Видео 41 — war16.ru/v41. .