Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

После нашего успеха у укров «бомбило» так, что они бомбили территорию больницы и фосфорными зажигательными боеприпасами, и обычными осколочно-фугасными. Я оказался в эпицентре, поэтому снаряды падали прямо напротив выхода из подъезда, в котором я находился, а осколки залетали внутрь и отбивали штукатурку в нескольких метрах от меня.

Оценив обстановку, я вспомнил, что у меня имеется камера Кедра и решил снять крутой ролик обстрела. В перерыве между залпами я включил камеру и поставил прямо перед выходом. Первые несколько минут она мигала красным диодом — значит снимала. А потом от очередного разрыва мины в доме посыпались оставшиеся стёкла и экран на камере погас. Оказалось, что взрывная волна способна отключить электронику.

Меня это не остановило, я поклацал кнопкой питания и смог опять её включить. Следующее попадание снаряда для камеры оказалось фатальным. Мина аккурат приземлилась на крыльцо подъезда. Все осколки полетели в дом, я только переживал, чтобы они не отрикошетили от стены и не попали в меня, но Бог миловал.

Когда обстрел стал отдаляться от моего местоположения, я решил перебежать несколько опасных участков и вернуться к Мотору и Вохе. Но выходя из подъезда, я обнаружил от камеры Кедра одни ошмётки. Даже поиски возможно уцелевшей флешки результата не принесли.

На прежнем месте ребят я уже не нашёл. Они в перерывах между обстрелами ушли оттуда. А когда я вернулся к Кедру, то известие об уничтожении целого укровского миномётного расчёта не смогли умалить его злобу и огорчение по поводу «развандаленной» камеры. Но я списал уничтожение камеры на «боевые потери». То есть на то, что она была героически подорвана «природным» путём, а обстрелы для нас уже вошли в привычку и ничем не отличались от какого-нибудь дождя.

13 июня укропы продолжили обстреливать психушку не только из артиллерии, но и из танка. Не знаю только, чем она им не угодила?

В этот день меня вызвали по рации и сказали, что в группе Малого тяжёлый трёхсотый, которого срочно нужно эвакуировать в город. Я, как обычно, связался с Вохой и попросил вместе съездить за раненым.

Когда мы приехали на место, то увидели, что у ребят небольшой переполох. В стене корпуса психушки, в котором они дислоцировались, зияла огромная дыра, из которой клубилась бетонная пыль. По рассказам мы поняли, что в стену попал танковый снаряд, а их командир Батя стоял рядом, и его взрывом откинуло аж на улицу.

Командиром с таким позывным оказался крепкий мужчина старше 50-ти лет. Он лежал на земле, с обмотанной жгутом левой ногой. До моего приезда ребята уже остановили кровотечение, и мне осталось только вколоть ему «антишок», «Этамзилат» и «Дексаметазон». Всё это время он спокойно смотрел на меня, не моргнув даже глазом, как будто не чувствовал боли.

После уколов я с несколькими ополченцами попытался поднять Батю на носилки, но первые два раза мы потерпели неудачу. Их командир был тяжёлым во всех смыслах и весил, как африканский слон, поэтому пришлось его буквально перекатывать на носилки. Потом мы с трудом его погрузили в машину и повезли в Славянск.

История о Бате на этом бы и закончилась, если бы не один случай. Забегая вперёд, расскажу, что когда я уехал из Донбасса в Россию, то первое время работал в Ростове-на-Дону в реабилитационном центре для раненых, который там создала главный медик Славянска — Лёля. И вот в этом центре я продолжал заниматься тем же, чем и в Славянске — оказывал медицинскую помощь раненым бойцам Донбасса. Естественно, за это мне никто не платил, но такой вариант меня устраивал, так как было, где жить и что поесть. Ну и, конечно же, я занимался добрым делом — перевязывал раненых ополченцев.

Как-то Лёля привезла из ростовского госпиталя к нам на дальнейший уход и реабилитацию мужчину на коляске. Я его не узнал, а вот он, как только меня увидел, сразу вспомнил во мне того мальчика, который приехал к нему на помощь в Семёновке. Он долго меня благодарил и говорил, что я спас ему жизнь.

Ранение тогда оказалось очень тяжёлым, и в больнице ему сказали, что если бы его не привезли вовремя, то он мог бы скончаться от сильной кровопотери.

Как-то приехали к нам в Семёновку из Славянска бравые ребята из комендантской роты. Они направлялись в Николаевку и решили по дороге у нас заправиться, так как знали, что на семёновской автомойке всегда найдётся несколько канистр с дизелем или бензином.

Транспорт у комендачей был нетипичным для их статуса — они ехали в каком-то старом разбитом кабриолете советских времён. Интересно, где они его отрыли?

Ребята попросили залить им канистрочку дизеля в бак. И так как кроме меня в автомойке никого не оказалось, я решил, что сам разберусь, в какой канистре бензин, а в какой дизель. Открыл крышку одной канистры — понюхал, потом вторую. Бандеровец его знает, где тут бензин, а где дизель. И фишка в том, что они не подписаны. Я понюхал ещё несколько раз, пока не притупил обоняние, после чего мне показалось, что в обоих канистрах дизель. Я всё же решил перестраховаться и отнёс канистру комендачам. Один из них понюхал, видимо, такой же эксперт, как я, и на мой вопрос: «точно дизель?» — утвердительно кивнул.

Тогда я с чистой совестью поднял канистру и опустошил её в бак раритетного авто. Во время переливания я чётко увидел испарения над струёй, и меня посетила мысль, что это бензин. Но дёргаться поздно — канистру я уже опорожнил.

Ополченцы меня поблагодарили и попытались завестись. С первого раза у них этого не получилось, наверное, просто потому что машина старая. Когда мотор всё же затрещал, из выхлопной трубы повалил густой чёрный дым — как я узнал позже, это из-за смешивания солярки и бензина. Любая иномарка после такого даже не завелась бы, но отечественный автопром всегда удивлял своей живучестью.

Перед тем, как выехать за территорию, водитель на меня взглянул с вопросительной улыбкой и спросил:

— Ты точно дизеля залил?

— Что было, то и залил, — пытаясь не засмеяться в голос, ответил я.

Водитель уже не стал выяснять, а просто поехал дальше. Мне стало жалко ребят, я уже думал, что вывел им из строя мотор, совершил, так сказать, непреднамеренную диверсию. Но на следующий день они у нас опять оказались проездом и выразили мне благодарность за то, что я залил им только одну канистру.

Только из-за того, что машина была отечественной и переживала и не такое, мотор у неё выдержал это издевательство. Повезло, что у них в баке всё же было больше солярки, чем бензина, и на моторе их смешивание не сильно отразилось. В этот раз они уже сами нашли по запаху дизельное топливо и заправились.