Федор Монастырский - Земля, омытая кровью

Командующий Черноморским флотом вице — адмирал Ф. С. Октябрьский потребовал от командира Новороссийской военно — морской базы быстрее очистить от врага берег Цемесской бухты южнее Станички. В ночь на 8 февраля артиллерия базы начала энергичную обработку побережья. Под прикрытием мощного огня закончилась высадка на берег 165–й бригады, и десантные части начали бои за расширение плацдарма. Днем 8–го их поддержала наша авиация. Волнами проносились над Мысхако «илы», штурмуя вражеские позиции юго — западнее Станички. Пользуясь тем, что враг скован артиллерийскими и бомбовыми ударами, десантники усилили свои атаки.

В этот день отряд Куникова полностью очистил от противника Суджукскую косу. Подразделения 255–й бригады захватили несколько кварталов на южной окраине Новороссийска и достигли Константиновской и Азовской улиц, высоты у кладбища западнее Станички, огородов юго — восточнее кладбища. Подразделения 165–й бригады с боями прорвались к железнодорожному тупику у северной окраины Лагерного поселка.

Мы узнавали обо всем этом из донесений, доходивших до нас через штаб базы. Появились в Геленджике и живые свидетели жаркой схватки, разгоревшейся на побережье. Я говорил с моряками, возвращавшимися оттуда, с ранеными, эвакуированными в Геленджик.

Они рассказывали об ожесточенном сопротивлении гитлеровцев, отчаянно дравшихся за каждую позицию, часто переходивших в контратаки. Подразделения полковника Горпищенко в ночь на 8 февраля захватили северную окраину Лагерного поселка, а днем фашисты обрушили на них массированный удар артиллерии и авиации и заставили отойти назад. Тяжелые уличные бои за каждый дом, каждый квартал шли на южной окраине Новороссийска.

Мы все хорошо знали Новороссийск и, с волнением склоняясь над планом города, ставили флажки на кварталах, занятых нашими. Красников вспоминал прошлогодние бои на этих улицах, когда морские пехотинцы, истекая кровью, выдерживали неравные схватки с наступавшим врагом. Теперь роли переменились — наступаем мы. Дмитрий Васильевич с нетерпением ждал приказа о выступлении нашей бригады.

Приказ поступил 8–го. В Геленджикской бухте нас ожидал отряд кораблей под командованием начальника штаба высадки капитана 2 ранга Е. Н. Жукова (ныне контр — адмирал). Тральщики «Земляк», «Щит», «Защитник» и 7 сторожевых катеров, приняв на борт 4181 воина нашей бригады, во второй половине дня вышли в море и взяли курс на Цемесскую бухту.

В сумерках мы миновали Кабардинку. Высокий берег укрывал корабли от врага. Я присматривался к бойцам. Они были возбуждены, жили одной мыслью: скорее ринуться в бой и освободить Новороссийск.

Рыжов показал мне пачку новых заявлений воинов с просьбой принять их в партию. По неровным строчкам и по расплывшимся от соленых брызг буквам видно было, что они только что написаны.

Краснофлотцы группами собирались вокруг командиров, которые снова объясняли боевую задачу, напоминали, что должен делать каждый при высадке на берег.

В 22 часа 30 минут мы приблизились к мысу Пенай. К тральщикам стали подходить сторожевые катера, мотоботы, сейнеры. Люди быстро и без шума переходили на них, перегружали боезапас и оружие. Под покровом темноты высадочные средства устремлялись к разным точкам берега Цемесской бухты от пристани рыбников до основания Суджукской косы.

Фашисты непрерывно освещали берег прожекторами, ракетами, светящимися снарядами и не могли не заметить нас. Высаживаться можно было только под сильным огневым прикрытием. Береговая артиллерия Новороссийской военно — морской базы открыла дружный огонь по огневым точкам врага. Два десятка наших самолетов МБР–2 бомбили фашистские артиллерийские и минометные батареи. Но враг огрызался сильно. Катера и мотоботы, подходившие к берегу, попадали под ураганный артиллерийский, минометный и пулеметный огонь. Больших потерь тут можно было избежать только одним путем: быстрее высаживаться и занимать позиции на берегу.

Мы с Красниковым стояли на палубе одного из тральщиков. Отсюда был виден весь район высадки. Катера и мотоботы на полном ходу устремлялись к берегу. Там, где глубина не позволяла подойти к берегу вплотную, моряки прыгали с бортов в воду и выходили на берег, омытые ледяной водой, неся на плечах пулеметы, ротные минометы, ящики с патронами.

Первыми высаживались 16–й и 305–й батальоны, за ними батальон связи и 144–й, назначенный во второй эшелон.

Огонь противника становился с каждой минутой ожесточеннее. Как мы потом узнали, к моменту высадки нашей бригады гитлеровцы на этом участке утроили огневую мощь своей обороны. Вступили в действие пристрелявшиеся по месту высадки десанта артиллерийские и минометные батареи, расположенные на западной окраине села Федотовки и на западных скатах горы Мысхако.

В район Лагерного поселка и хутора возле него гитлеровцы подвезли крупнокалиберные пулеметы и в упор били по десантникам. Над бухтой гремела канонада, гулко звучали пулеметные очереди. Берег словно кипел от разрывов снарядов и мин.

Залпы шестиствольных минометов накрывали то один, то другой катер. Над морем взлетали обломки судов и столбы воды. Люди прыгали через борт, погибали в водовороте. Но высадка продолжалась, морская пехота выкатывалась на берег, занимала исходные рубежи для атаки.

Перебрался на катер и штаб бригады. Мчимся к рыбацкому пирсу. Над морем то и дело парят, медленно опускаясь, горящие факелы — ракеты с парашютами. Вот одна из них замаячила впереди нашего катера.

— Проклятая лампадка! Как долго горит! — в сердцах говорю я. Красников стоит молча, сосредоточенно глядя на берег.

Наконец подошли к пирсу. Выскакиваем на торчащие над водой доски и бревна разбитого причала. Раздается зловещий свист — вблизи рвутся мины. Припав к скользким доскам причала, мы с Красниковым ползем сначала рядом, потом Дмитрий Васильевич обгоняет меня.

Рука вдруг уперлась во что — то мягкое. Дрогнуло сердце: я увидел труп нашего десантника. Рядом — другой. Прикасаюсь к повисшей над водой руке моряка: может, жив? Но рука холодна. Не дожил боец до атаки. Впереди — еще трупы… И я уже не ползу, а вскакиваю и рывком выбегаю на берег.

Рядом со мной бежит молодой офицер, помощник начальника оперативной части штаба бригады лейтенант Василий Круглов. Одной рукой придерживает висящую через плечо сумку со штабными документами, в другой держит свернутое Знамя бригады — то самое, Туапсинское.

На берегу Круглов обгоняет комбрига, на ходу развертывает знамя. В этот момент раздался залп немецкого шестиствольного миномета. Осколки мин в нескольких местах пробили знамя.

Короткими перебежками, укрываясь в воронках и складках местности, мы устремились вперед. За несколько минут преодолели метров двести, залегли у железобетонных чанов, в которых рыбаки солили в мирные дни камсу. Вблизи виден силуэт разрушенного корпуса рыбозавода.