Валентин Клименко - ЦРУ раскрывает свои секреты... Ветераны ЦРУ о тайных операциях в СССР

Первую личную встречу с Воронцовым и его разведывательный опрос провел сотрудник резидентуры ЦРУ Алекс Грищук, работавший в посольстве под прикрытием должности гражданского помощника атташе по вопросам обороны. Он вызвал инициативника на контакт по телефону. Вторую встречу с Воронцовым и его подробный дополнительный опрос осуществил сотрудник ЦРУ, второй секретарь политического отдела посольства США Майкл Селлерс.

В 1986 году Вторым главным управлением КГБ СССР Воронцов был разоблачен и арестован. Пользуясь полученными в результате обыска инструкциями ЦРУ по организации связи с Воронцовым, мы от его имени вызвали американцев на очередную встречу.

10 марта 1986 года на повторный контакт с Воронцовым резидентурой был вновь направлен сотрудник ЦРУ Майкл Селлерс, который в целях маскировки при выезде из дома воспользовался одеждой и автомашиной другого американского дипломата — проживавшего с ним в одном подъезде сотрудника военного атташата Рональда Паттерсона. Изменив внешность, надев очки, парик и приклеив усы, Селлерс после многочасовой проверки по Москве, используя автомашину и городской транспорт, за сорок минут до начала встречи пешком добрался на место контакта. Американец оставшееся до контакта время активно проверялся и изучал обстановку на близлежащих улицах и в проходных дворах. К назначенному времени к телефонной будке на улице Кржижановского, где должна была произойти личная встреча, из Следственного изолятора КГБ был доставлен давший согласие на следственный эксперимент арестованный Воронцов.

В момент контакта и разведчик, и агент были захвачены группами захвата. Я обыскал Селлерса, как ранее делал с другими разведчиками, изъял у него звукозаписывающую аппаратуру и средства маскировки (головные уборы, парик), отклеил усы. В пути следования до приемной я, обернувшись с переднего сиденья микроавтобуса, пытался разговорить Селлерса, но разведчик на мои попытки не реагировал и, надо отдать ему должное, в той стрессовой для него ситуации внешне держался уверенно и спокойно. В приемной КГБ Селлерс пытался протестовать, первоначально был агрессивен, вел себя развязно. Затем, после приезда представителя посольства США в Москве, к концу официального разбирательства стал угрюм, выглядел обиженным и сердитым.

Американца постигла та же участь, что и всех разведчиков, о чем сообщили СМИ: «В Комитете государственной безопасности СССР. 10 марта в г. Москве задержан с поличным при проведении конспиративной встречи с завербованным американской разведкой советским гражданином второй секретарь посольства США Майкл Селлерс. Пресечена еще одна шпионская акция спецслужб США против Советского Союза. В ходе расследования собраны доказательства, полностью изобличающие этого сотрудника посольства США в разведывательной деятельности, несовместимой с его официальным статусом. За противоправные шпионские действия М. Селлерс объявлен персоной нон грата. По делу арестованного агента американской разведки ведется следствие».

ЦРУ о Воронцове

18 апреля 1985 года Майкл Селлерс установил контакт с работником КГБ, который несколько месяцев назад предложил ЦРУ свои услуги, бросив пачку документов в окно автомашины работника политической секции посольства США. Американцы не знали подлинного имени «добровольца», но из его информации было видно, что он является работником КГБ, возможно, контрразведывательного управления, хотя у американцев были разногласия в отношении того, был ли он работником Второго главного управления или Московского управления КГБ.

ЦРУ присвоило ему оперативный псевдоним «Коул» и приступило к организации работы с ним в Москве. Селлерс был вторым работником ЦРУ, кто встречался с «Коулом». Первая встреча прошла неудачно, поскольку вышедший на нее разведчик (сотрудник резидентуры Алекс Грищук. — Прим, авт.) не понимал примитивного языка, на котором говорил русский. В ходе встречи с Селлерсом «Коул» подтвердил, что КГБ использует химический препарат для облегчения слежки за американскими разведчиками. «Коул» побрызгал аэрозолем этого препарата в пластиковый пакет.

Селлерс, который владел русским языком в совершенстве, гораздо лучше понимал «Коула», чем его предшественник, но даже ему было трудно разбирать гортанные звуки русского языка, на котором говорил «Коул». «Доброволец» оказался «крутым» оперативным работником Московского управления КГБ, ион с раздражением относился к американцу, который не понимал его разговорных выражений.

Во время первой встречи с Селлерсом — двухчасовой прогулки по московским тихим улицам — работник КГБ так и не раскрыл своего имени. Он сказал, что знает, как плотно КГБ ведет слежку за работниками ЦРУ в Москве, и поэтому не хочет рисковать своей безопасностью. Селлерс знал его только по имени «Стас», которым они договорились пользоваться. «Коул» был груб, и даже отлично владевший русским языком Селлерс с трудом понимал его. У Селлерса сложилось впечатление, что «доброволец» работает в московском контрразведывательном подразделении. Это был московский вариант «крутого» нью-йоркского полицейского.

Он четко обозначил свои требования. Его интересовали только деньги, и он не боялся показаться циничным. Он нервничал, когда снабженный диктофоном Селлерс просил его повторить или уточнить что-то. Но он много знал о том, как КГБ вел слежку за операциями ЦРУ в Москве.

Пока два шпиона бродили по Москве, «Коул» предупредил Селлерса, что он не будет передавать документы, которые можно идентифицировать как исходящие от него. Он также требовал, чтобы передаваемые ему деньги были «чистыми», то есть брались из источника за пределами СССР и упаковывались в пакеты, которые не вскрывались сотрудниками ЦРУ в Москве. Селлерс и «Коул» тщательно отработали систему связи на будущее. «Коул» дал Селлерсу номер телефона, по которому тот мог звонить в «безопасные» окна продолжительностью 10 минут.

Позже ЦРУ пришло к выводу, что это был номер дежурной службы КГБ, который нельзя было привязать к какому-то конкретному лицу. «Коул» собирался сделать так, чтобы в согласованное время он был единственным человеком у этого телефона и ЦРУ могло обменяться с ним заранее согласованными и безобидно звучащими фразами.

После встречи «Коул» пропал из виду на несколько месяцев. На один звонок он не ответил, но следующий звонок в марте позволил восстановить контакт, и Селлерсу поручили встретиться с ним. Вечером 10 марта Селлерс решил, что ушел от наружного наблюдения, «позаимствовав» личность другого работника посольства. Позже, оказавшись «чистым» на улицах Москвы, он быстро переоделся в русскую одежду и слился с потоком москвичей, спешивших домой.