Валентин Клименко - ЦРУ раскрывает свои секреты... Ветераны ЦРУ о тайных операциях в СССР

Встреча была назначена в жилом квартале сталинской застройки недалеко от Ленинских гор. Селлерс прибыл на место встречи в 10.30, и, когда до места контакта с «Коулом» оставалось метров шесть, он вдруг почувствовал что-то неладное. «Коул» выглядел похудевшим и потерял свой прежний вид «крутого». Стал тенью самого себя. И в тот же момент Селлерс изготовился к тому, что — он знал это — должно было произойти. Внезапно яркие прожекторы осветили улицу, и со всех сторон к нему побежали какие-то люди. Селлерс успел подумать, что арест был поставлен, как в кино. Работники КГБ затолкали его в автофургон, а «Коул» просто «растворился».

В фургоне работники КГБ, видимо, не подозревая, что Селлерс понимает по-русски, свободно говорили между собой. Они, казалось, были смущены тем, кого арестовали. Наконец, когда один из них протянул руку и сорвал с Селлерса его фальшивые усы, по его лицу стало ясно, что он узнал Селлерса. «А, Миша», — воскликнул мужчина, используя уменьшительную форму от «Майкл». Маскировка ЦРУ была лучше, чем они это себе представляли. Заметив грязь на подошвах Селлерса, они стали обсуждать между собой, как он смог незамеченным выйти из посольства, переодеться под русского рабочего и никто на посту этого не заметил.

Автофургон доставил Селлерса и его спутников в пристройку к дому № 2 на площади Дзержинского, используемую для допросов. Допрос продолжался всего несколько часов. В половине третьего утра прибыл консульский работник Стюарт Паркер, чтобы забрать его с собой. Но все эти два часа Селлерс вел поединок с Красильниковым, пытаясь парировать каждый его вопрос.

Обычно работники ЦРУ после ареста отказывались говорить, ссылаясь на дипломатический иммунитет и требуя встречи с консулом. Селлерс знал правила этой игры, но он не мог удержаться, чтобы не вставить русским пару шпилек, пользуясь своим знанием русского языка. Когда Красильников заявил, что арест повредит карьере Селлерса, тот ответил, что это нисколько не повредит его карьере в ЦРУ. Видимо, для того чтобы «разговорить» Селлерса, Красильников попытался перевести разговор на нейтральную тему, упомянув некоторые подробности из личной жизни Селлерса, известные КГБ. Селлерс был вратарем брумбольной команды американского посольства, Красильников стал расспрашивать его, что он думает об американском и русском хоккее. Но, пытаясь развязать язык Селлерсу, Красильников сам рассказал кое-что интересное. Стало ясно, что КГБ не знал, как Селлерс в этот вечер вышел из своей квартиры.

У КГБ еще не было четкого представления о применяемой американцами технике «подмены личности», и, обнаружив его на месте встречи, советские контрразведчики были немало озадачены. Пост наблюдения считал, что он находится дома.

Среди личного состава КГБ разоблачение Воронцова произвело эффект разорвавшейся бомбы. Агент ЦРУ в наших рядах — такого для каждого из тех, кто знал о разработке контрразведкой Воронцова, как говорится, и в страшном сне не могло присниться. А знал о мероприятиях по разоблачению Воронцова чрезвычайно ограниченный круг лиц, так как малейшая утечка информации, даже просто об интересе к Воронцову со стороны Второго главного управления, неминуемо могла привести к тому, что американцы незамедлительно свернули бы операции по связи с ним, а сам Воронцов уничтожил бы все уликовые материалы. Все это практически ликвидировало бы доказательную базу следствия в случае задержания и ареста Воронцова, но этого не произошло. Кроме того, американцы смогли бы предпринять экстренные меры по тайному вывозу Воронцова из страны, и агент ЦРУ, таким образом, вообще мог бы уйти от ответственности за свое предательство…

Воронцов был с соблюдением мер предосторожности задержан, арестован и помещен в Следственный изолятор КГБ, где он во всем сознался и согласился на сотрудничество со следствием. Контрразведкой были предприняты меры по легендированию временного отсутствия Воронцова по месту службы и проживания, с тем чтобы предотвратить утечку информации о его задержании и распространение слухов об этом.

Организация контакта с ЦРУ от имени Воронцова и задержание разведчика резидентуры Майкла Селлерса прошли штатно. Помимо непосредственного задержания Майкла Селлерса на месте его контакта с Воронцовым, доставки его в микроавтобусе в здание КГБ и участия вместе с генералом Красильниковым в процедуре официального разбирательства с Селлерсом в помещении Приемной КГБ с привлечением представителя МИД СССР, Следственным управлением я был включен в группу офицеров, проводившую обыск в одной из квартир родственников Воронцова.

В квартире никаких уликовых материалов, представлявших интерес для следствия, обнаружено не было. Но само мероприятие оставило тяжелые воспоминания о ситуации, в которой, помимо своей собственной воли, оказываются родственники, втянутые преступниками в орбиту следственных действий. Шок, растерянность, беспомощность, отсутствие возможностей повлиять на ситуацию, неверие в то, что это действительно происходит с ними, у них на квартире, безысходность — такие, очевидно, чувства испытывали ни в чем не повинные люди. Никто из нас не был знаком с Воронцовым, даже никогда в глаза его не видел, но все равно было стыдно, что он был один из нас, из контрразведки, хотя и не из центрального аппарата, а из Московского управления. Но он был сотрудник КГБ СССР..

Открытое судебное заседание проходило в большом зале для совещаний и торжественных собраний в здании Московского управления КГБ СССР. На заседание были приглашены сотрудники Второго главного управления КГБ и Следственного управления, принимавшие участие в разоблачении Воронцова, его задержании, аресте, следственных действиях и захвате с поличным Майкла Селлерса. Зал был заполнен до отказа работниками Московского управления.

В процессе всего заседания в зале стояла напряженная гнетущая тишина. Воронцов был приговорен к исключительной мере наказания — расстрелу.

Мы, сотрудники Второго главного управления, испытывали удовлетворение от чувства выполненного долга, с одной стороны, а с другой — какое-то опустошение от происходящего, от того, что Воронцов был все-таки одним из нас…

О КГБ и ЦРУ

В 1980-х годах ЦРУ обладало очень подробными сведениями о структуре КГБ, тогда как у КГБ были очень хорошие знания о детальной структуре ЦРУ. Я думаю, что обе стороны хорошо знали друг о друге в организационном плане. Тем не менее люди, которые ездили в Москву, люди, служившие за рубежом в Москве, — у нас были функциональные знания о структуре КГБ. Но не обязательно самые глубокие знания, которыми мог обладать аналитик в Вашингтоне.