Ехезкель Котик - Мои Воспоминания. Часть 1

Помещик выразился примерно в том смысле, что на всё, что предпримет Берл-Бендет, он заранее согласен.

Берко отправился к помещице. У неё в тот момент сидел её брат-шарлатан, проводивший у неё почти всё время, чтобы ей не было грустно. Брат, увидев комиссара-еврея, тут же вышел в соседнюю комнату, а помещица тепло приняла пана Берко и между ними завязалась беседа. Он с ней хорошо поговорил, а под конец заметил ей, что готов её понять и всё забыть. Пусть будет мир, их вражда ему даже стоит здоровья.

Тут у него помещица попросила прощенья:

«Я знаю, ты - благородный человек, и давай обо всём забудем».

После этого Берл-Бендет послал свою жену к её отцу, Арон-Лейзеру, чтобы передать ему все разговоры, которые он имел с помещиком и помещицей. Арон-Лейзер уже составил мысленный план, как устроить мир.

Он поехал прямо к помещику Вилевинскому, который был в очень хороших отношениях с Сиховским и его женой. Также и их жёны хорошо ладили друг с другом. Сиховский со времени ссоры со своей женой побывал у него уже несколько раз. Вилевинский тоже был из спокойных помещиков, поэтому особенно дружил с Сиховским, у которого можно было в меру выпить и поиграть в карты.

Сиховский ничего не рассказывал Вилевинскому о своей ссоре с женой, и тот об этом, возможно, что-то слышал от других, но тут ему дед передал подробно всю историю и заметил, что они оба хотели бы помириться, но нет для этого подходящих условий.

«Поэтому, вот мой совет, - сказал дед, - пригласите его к себе на вечер, а жена ваша пусть пригласит мадам Сиховскую; но сначала надо будет послать за ней, а когда она уже приедет, позвать его. О том, что жена тоже приглашена, Сиховский знать не должен. Когда он явится, заведите с ним разговор о мире, и тут уж я приду на помощь. О ссоре, скажите, вы узнали от меня».

Вилевинский так и сделал. Сначала явилась жена Сиховского, потом он сам. Вилевинский отвёл его в специальную комнату, где осторожно завёл разговор о примирении, потом явился дед, но в комнату к ним не вошёл. Вилевинский поднялся и сказал:

«Моя жена немного не здорова, зайди к ней».

Зашли в специальную комнату, где должна была находиться хозяйка, и Сиховский был потрясён: возле жены Вилевинского сидела Сиховская.

Ему стало несколько неприятно, и он захотел выйти из комнаты, но его уже не выпустили, и ему пришлось присесть. В комнату стали приносить чай с закусками. За чаем начались посторонние разговоры, и Вилевинский сказал:

«Я пригласил также и Котика, давайте его позовём. С ним всегда бывает приятно».

Тут же в комнате появился дед и сел за стол. Немного погодя Вилевинский с женой под каким-то предлогом вышли, и дед тут же приступил к делу.

Начал он, естественно, с того, что стал защищать её: не так уж она виновата и т.п. И после долгой и дипломатичной речи кончил предложением, чтобы Сиховский протянул своей жене руку, помирился и этим бы кончил дело.

Он сделал вид, что закашлялся, и тут же Вилевинский с женой вернулись. Вилевинский взял за руку Сиховскую, а его жена - Сиховского, и их силком подвели друг к другу. Муж подал жене руку и поцеловал её. Началось веселье. Запрягли коня и все отправились прямо в замок к Сиховским. Там на широкую ногу отпраздновали и на этом всё закончилось.

Тут настали добрые времена в отношениях Берл-Бендета и помещицы. Он стал к ней приходить с отчётами о состоянии имения и хозяйства, и её отношение к нему полностью изменилось. Теперь она даже позволяла себе спрашивать его о новостях в мире, о чём пишут в газетах и проводила с ним за разговорами часы.

Со всем этим он ещё больше отдавался работе - очень был трудолюбивым человеком, вставал зимой каждый день в шесть часов, а летом – в четыре, и тут же брался за работу, избегая полагаться на эконома.

Летом он целыми днями скакал на лошади и всюду бывал, всё осматривал, проверял и устраивал.

Зимой он почти всё время был занят на винокуренном заводе, где было им всё так вычищено, что акцизные, приходя, не могли надивиться. Чистота была повсюду: и в работе, и во всех отделениях, на складах, в зернохранилищах и в магазинах.

Чистота и порядок стали уже настолько знамениты, что все окружающие помещики, имевшие винокуренные заводы, приходили посмотреть и чему-то поучиться, регулярно жалуясь Сиховскому, что у них никак не получается соблюдать у себя на заводах такую чистоту и такой порядок.

И такая же чистота была во всей усадьбе. Все рабочие были на своих местах. Всё время подметали и посыпали вокруг песком. Сиховский гордился чистотой своего поместья, порядком в своём хозяйстве.

Держать евреев в роли комиссаров хотелось многим помещикам. Но это было не принято, от чего иные терпели немалый убыток. Вся работа в поместьях велась по старинке: без улучшений и без нововведений. Берл-Бендетет же выписывал немецкие хозяйственно-экономические журналы и часто пользовался содержащимися там советами.

Жизнь Берл-Бендета. – Свадьба его дочери. – Польское восстание. – Желание выпороть помещицу. – Берл-Бендет её спасает. – Шмуэль.

У дяди было четыре дочери и один сын. Отец с матерью были старше своей старшей дочери Брахи на двенадцать с половиной лет. Пятерых детей они родили за пять лет и больше детей не имели. Жили они в Чехчове по-княжески, и история с клеветой кончилась для них так хорошо, что и он, и она так ценили и так уважали дядю, как самого близкого человека, доверив ключи от всего своего имущества.

В кабинете у Берл-Бендета – или короче Берко - стояли большой дубовый шкаф и комод и там лежали помещичьи ценности, в которых не было постоянной надобности. Даже деньги он хранил у Берко.

Берл-Бендет помещика одевал. Помещик никогда не знал, когда ему следует купить одежду – Берл-Бендет сам ехал в Бриск и выбирал для него материал на платье. Иногда покупал одежду и ей.

Берл-Бендет очень богато одевал помещика с помещицей, богаче всех окружающих помещиков. И когда ездил в Бриск, то обычно привозил помещице драгоценностей примерно на сто рублей, а раз привёз браслет за тысячу пятьсот рублей, в другой раз – курляндский жемчуг за две тысячи, и всё это лежало у Берко в комоде.

Поэтому и помещик с помещицей одевали Берл-Бендета, и когда приезжал портной, то заказывали платье и для него со всем его семейством.

Когда дочери Берл-Бендета Брахе исполнилось пятнадцать лет, помещик сказал: «Дочке надо устроить шидух. А я дам тысячу рублей приданого». (В те времена тысяча рублей считалось из самых богатых приданных). Также и гардероб со всеми свадебными расходами должны быть за его счёт.

Берл-Бендет поручил сватам найти ему подходящий шидух. Дело пошло быстро, и тут же в Чехчове заключили «условия». Помещик посоветовал поместить тысячу рублей в Бриске в надёжные руки и распорядился купить за свой счёт золотые часы с золотой цепью за сто пятьдесят рублей.