Ехезкель Котик - Мои Воспоминания. Часть 1

Приезжая к помещику, еврей ставил свою фуру у ворот поместья и ждал, не появится ли крестьянин или крестьянка. Крестьянин или крестьянка в какую-нибудь минуту провожали его к фактору, и уже оттуда его кто-нибудь отводил к помещику. Назад помещик уже отсылал его с прислугой с парадного входа. Если еврей выходил из парадной двери, помещик его пускал через двор с прислугой, но если он не заслуживал этой милости, то должен был в смертельном страхе ретироваться из замка к фактору, чтобы уже тот его вывел за ворота.

Но пока еврей доходил до ворот, он не был застрахован от злых собак. В случае малейшего недовольства им со стороны помещика его жизнь не стоила ломаного гроша. В этом случае он велел еврею идти к воротам без сопровождения. И тут была выработана целая система издевательств и мучений. Сначала помещик посылал несколько псов, которые только лают, но не кусаются. Сразу после этого – псов другой категории, и потом – настоящих кусак. На еврея нападали со всех сторон, не давая двинуться ни взад, ни вперёд, и тут уж он получал настоящую порцию укусов.

Крики его подымались в небо, страх был смертельным, а помещик стоял со всей семьёй на террасе и смеялся.

В другой раз - помещик при малейшей досаде на еврея, даже на родовитого, посылал слугу вывести его из ворот и мигал тому, чтобы он оставил того посреди двора и дальше его не провожал. В этом случае этот родовитый еврей имел настоящую свадьбу, совсем, как еврей обыкновенный (не следует, конечно, обобщать, говоря, что все помещики так плохо относились к евреям, бывали и приличные помещики, которые вели себя иначе).

Понятно, что человек возвращался домой ни жив, ни мёртв, и нередко заболевал от страха. Жена и особенно дети, видя отца в таком состоянии -, дрожащего и бледного, начинали все плакать, и в одну минуту в доме наступало подобие Йом-Киппура. Но через несколько дней помещик снова посылал за тем же евреем, прося срочно явиться: ему, помещику, он очень нужен, и еврей, конечно, опять сломя голову бежал – что еврей не сделает для заработка?

Еврей утешал свою жену, говоря, что помещик по природе не так уж плох, служить у него можно, плохо бывает лишь в дурную минуту, в момент затмения ума. Так или иначе, всё от Бога. Ничего не происходит без Его воли. Бог хотел меня наказать и втемяшил помещику в голову безумие, каприз. Чтоб на этом уже кончились мои несчастья, и Бог чтоб защитил меня от злых псов.

Почти каждое воскресенье жившие вокруг Каменца помещики ездили в церковь. На большие христианские праздники съезжались все помещики. Каждый старался превзойти другого богатым убранством карет и упряжи. И богатство этих карет с лошадьми воистину не поддаётся описанию. Ехали со всех концов города, останавливались по всей длине улиц. Один ехал в дорогой карете с четверкой дорогих лошадей, и лошади с упряжью все были в серебре и золоте; кучер с лакеем тоже были разукрашены золотом и серебром. Второй помещик ехал тоже четвёркой, но цугом, по две пары в ряд, ещё больше разукрашенные, а у третьего упряжка состояла из шести лошадей: четыре при карете и две впереди.

Для пущей красоты иные лакеи держали красивые серебряные трубы и трубили при въезде в город, а кучера щёлкали длинными кнутами – всё это наводило страх на всех. Даже и те из шляхты, кто владел поместьицем всего в несколько десятков крепостных, тоже не жалели денег на карету с парой лошадей.

Выйдя из церкви, начинали разъезжаться. Иные помещики заезжали к Хайче Тринковской, взять там бутылку доброго вина и хороший чай. За каретами бежали высокие длинноногие охотничьи псы в дорогих, отделанных серебром ошейниках.

В Каменеце было две церкви. Одна – польская церковь для помещиков. Крестьяне-католики ходили в деревенские церкви, а не, Боже сохрани, в помещичью. На улице, где стояла церковь, крестьян было не видно.

Польский священник со своими двумя помощниками жил недалеко от церкви на большом дворе, с прекрасным фруктовым садом, а также и с цветочным садом, с красивейшими и ароматнейшими цветами. От двора священника исходил такой запах, что еврейский нос не мог этого выдержать, от запахов у людей начиналось головокружение.

Священник жил по-княжески, с серебряной и золотой посудой. Прямо-таки, как царь. Большие помещики заезжали по воскресеньям из церкви к нему на завтрак. Кареты у него были разные – крытые и открытые, и дорогие сильные лошади для езды цугом – по две пары в ряд, одна за другой. Владел он также многими полями и лугами, и крестьяне, помещичьи крепостные, обрабатывали ему землю. От помещиков он часто получал в подарок по паре крестьян. Этот подарок давался ему пожизненно.

Ещё он имел много скота и разной птицы, и во дворе его был искусственный пруд с большим количеством рыбы. Ко всему прочему, служили священнику неслыханной красоты горничные, подаренные помещиками крестьянки.

В мои времена, когда я был мальчиком, мы жили против двора священника, прямо у него в корчме - красивом доме, построенном им с целью на этом заработать. Поскольку священник свободен от всяких выплат, которые причитаются помещику от города, как например, за водку, пиво, соль, свечи, табак и т.д., и поскольку мы держали в городе аренду, мы были должны также снимать у священника и его корчму, чтобы не было свободной конкуренции. Мы платили священнику триста рублей в год за корчму, где мы жили. Я помню, что у священника были четыре сестры - высокие, стройные, редкой красоты, они ходили, богато разодетые и так были разукрашены и выхолены, и так богато разодеты, как занимающие самое высокое положение богачки.

В доме у него день и ночь было полно гостей, которые танцевали вокруг дивно прекрасных сестёр. День и ночь там стоял пир горой. При этом играли разные музыкальные инструменты, и от щёлканья кучерских кнутов и от звуков труб нельзя было уснуть всю ночь.

Но только бедный русский священник, готовый лопнуть от зависти, глядя на богатую жизнь католического священника, клялся крестьянам, помещичьим крепостным, а также и евреям, что молодые красотки - вовсе не его сёстры, что они ему – совершенно чужие, что они – его любовницы, но поскольку католический священник не должен иметь жены, он распространил слух, что это его сёстры. Оказалось, что бедный православный священник прав: они действительно были любовницы его, а не сёстры.

Вторая церковь - русская и бедная, стояла в городе на горе (в Каменце было четыре горы посреди города: Башенная гора, Церковная гора, Адолиная гора и Дворцовая гора, где жил комиссар помещика. Все горы были высокие). В церковь ходили молиться русские православные крестьяне. Естественно, что никаких православных помещиков и шляхты не было вообще, и понятно, как мог жить тот русский священник со своей женой и ребёнком. Он жил в каком-то бедном домишке и ходил всегда пешком. К тому же он был большой шлимазл [14] Неудачник. : как-то он всё же купил конягу с бричкой за тридцать рублей, так у него эта коняга сдохла, и он и дальше ходил пешком, одетый в выгоревшую, старую, заплатанную одежду с простой палкой в руке, которую ему принёс в подарок крестьянин, срезав в помещичьем лесу.