Ехезкель Котик - Мои Воспоминания. Часть 1

А один был стол, за которым сидели совсем старые евреи с белыми бородами и рассказывали истории о древних царях и царицах, о Екатерине и о Петре, о Павле и о войне с Россией, которую вёл Наполеон в двенадцатом году.

И ещё был один стол. Там сидели набожные евреи и поруши [21] Букв. - «отшельник», «аскет», «отделившийся», в разных значениях этого слова. В древности – одно из течений в иудаизме – по-русски фарисеи - (в отличие от саддукеев и ессеев), отличающееся большим, по сравнению с другими, религиозным рвением. В Польше в 19 в. – оставившие из аскетических соображений дом и семью женатые ешиботники, обучающиеся в др. городах – см. в тексте. – те, кто покинули жён с детьми, пошли учиться в другой город и кормились по очереди у местных евреев и при этом пользовались всеобщим уважением. Они рассказывали об ином мире, о рае и аде и тому подобные истории, тихие и грустные.

У столов крутились молодые ешиботники, которые жили на хлебах в доме тестя, хозяйские дети и зятья, которые болтали о своих тесте и тёще и о хорошей еде. Они уже открыли Гемару и приготовились было учить, но болтать-то слаще – и Гемара так и лежала открытой.

В десять часов идут домой поесть. Поели, и если это не воскресенье и больше нечем заняться, идут обратно в синагогу, садятся опять за столы, опять открывают Гемару и опять заводят беседу и, исчерпав все другие темы, говорят о грехах города, о запретных книгах, о вольнодумстве [22] Последним двум темам уделяется много места в дальнейших главах. и т.п.

В мои времена в Каменце было трое еврейских скупцов-богачей, которые себя вели, как нищие. Некий М.Г. имея сто тысяч рублей, жил в маленьком, низеньком домике с соломенной крышей. Вместо свечей у него жгли постное масло и ели чёрный хлеб и картошку в мундире. Носил он рваный кафтан, а покупать у помещиков товар ходил пешком. Был он крупнейшим торговцем пшеницей и водкой.

Говорят, что разбогател он благодаря помещику Буховецкому из Ристича, что возле Каменца, для которого он всё покупал, а счёт писал палкой на песке. Палка была выстругана из принадлежавшего помещику дерева, и М.Г. ему писал на песке и стирал. И таким образом за несколько лет собрал капитал.

Второй скупой богач, Ш.С., стал известен внезапно, при обрезания сына своего друга. Прежде он был мельником на помещичьей мельнице за десять злотых в неделю. Потом он построил маслодавильню, с прессом и лошадьми. Но никто не знал, откуда у него взялось так много денег, может, пятнадцать сотен рублей, сколько должна была примерно стоить давильня. Потом она в одну ночь сгорела. Он стал ездить с купцом А.Т. в его бричке. Ш.С. гнал коня, а А.Т., который имел, может, тысячу рублей, стал вдруг большим торговцем зерном и водкой. Он сидел в бричке сверху, ездил ко всем помещикам и вёл десятитысячные дела. И тут также никто не знал, откуда у А.Т. взялось так много денег, и так прошло несколько лет.

Однажды Ш.С. был вместе с А.Т. на обрезании. Там оказалось несколько бутылок крепкого спирта, сделали пунш – чай со спиртом – и довольно сильно напились. Пошли плясать в круговую, и пьяный Ш.С. сказал:

«Не зря пляшет А.Т. Эти десятки тысяч рублей, которые он имеет – это всё мои деньги».

Поднялся шум. И уже на другой день оба пошли на суд к раввину – поделить между собой деньги. Спор был о пяти тысячах. А.Т. поклялся на Торе, и Ш.С. сам стал купцом и богачом. И стали у него есть горох вместо картошки в мундире.

Третьим скупым богачом был Д.Б, богач-выскочка, наживший состояние на охоте Александра П. Что это была за охота, трудно себе представить. Такого не было с сотворения мира. Целый год туда ездили солдаты, участок площадью в квадратную версту оградили со всех четырёх сторон, а в середине устроили зверинец, куда привезли тысячи разных зверей со всего света, и царь со всеми европейскими принцами стояли на стене и стреляли в зверей, у которых было достаточно места, чтобы убежать.

У Д.Б была корчма возле Беловежья, точно, где собрался весь свет и где квартировали войска. Во время охоты он выручал за рюмку водки тридцать копеек, а за водку высшего сорта рубль. За булку брал тридцать копеек, за лист бумаги, чтобы написать прошенье царю – рубль. Брал, сколько хотел, и почти никто ему не перечил. И так собрал двести тысяч рублей, и его жена, которая тем временем тоже делала гешефт, заработала шестьдесят рублей серебром.

Д.Б. купил поместье возле реки, в двух километрах от Каменца, поставил на реке водяную мельницу и сдал её родичу за 160 рублей в год. Но заметив, что родич имеет доход, отобрал мельницу, и его сыновья таскали на мельнице мешки.

От речной рыбы он тоже имел пользу. Нанял крестьян, чтобы те ловили рыбу. Пойманную рыбу держали в реке в больших ящиках с маленькими отверстиями, и каждый четверг к нему приходили из Каменца торговцы за рыбой, которую покупали по цене до 12-ти грошей за фунт.

С рыбы он получал достаточно, но есть её себе не позволял, кроме, как в субботу, когда хозяйка давала каждому по кусочку.

Скупость его проявлялась во всём. Даже масла от своих тридцати коров он себе не позволял попробовать, а не то, что поесть.

Был он, однако, вполне умный еврей, и даже просвещённый. Тогда уже читал русскую газету. Как раз это он себе позволял покупать и совсем неплохо понимал лист Гемары.

Отправляясь в Варшаву, чтобы купить два мельничных жёрнова за триста рублей в Праге у Соркина, он останавливался в харчевне в Праге, где спал и обедал за 15 копеек. А в Варшаву не хотел ни ехать, ни идти пешком: вдруг там захочется чего-то купить. Так и уезжал из Праги, не побывав в Варшаве.

Из богатых семей, игравших большую роль в городе, первым был реб Йони Тринковский. Он держал шинок для помещиков, дом был обставлен по первому классу. Жена его Хайче была настоящей хозяйкой, образцовой женой, удачливой и умной женщиной. В шинке распоряжалась она, и у неё регулярно бывали помещики. Приезжали обычно на богатых лошадях, с нарядными кучерами, цугом – по две пары лошадей, одна за другой. Иные трубили в трубу.

У Хайче всегда можно было получить дорогие вина, лучшие сигары и хорошую еду, и выручала она от помещиков вполне достаточно, к тому же её муж, реб Йони, был агентом белостокских фабрикантов и закупал шерсть в России. Случалось ему получать в былые годы, когда копейка стоила, как теперь стоит рубль, по три тысячи рублей в год. Но они жили неслыханно богато и проживали все деньги.

Вернувшись домой, Йони звал банщика, давал ему три рубля на покупку двух возов дров, чтобы приготовить баню, и банщик шёл по улице и созывал в баню; и так как это бывало обычно посреди недели, все уже знали, что реб Йони вернулся из поездки, и хотя банщик звал в баню, всё же хозяева шли просить у реб Йони позволения прийти к нему в баню. Реб Йони, который от природы был большим гордецом, имел от этого большое удовольствие.