Алексей Шерстобитов - Эксперты

Два здоровяка-телохранителя депутата городской думы, приобрётшего разумную уверенность в том, что он настоящее животное, в чем естественно не ошибался, были из ряда тех спортсменов, которые так и остаются, с самого начала занятий спортом в раннем детстве, на том же самом умственном уровне развития.

Их разыскали и допросили. То, что произошло с «Диснеем» дошло до сознания людей, полностью от него зависящих, одновременно с прочтением официального письма с полным описанием постигшего Владлена Павловича несчастья. Диагноз, с лишь приблизительной формулировкой, испугал ровно настолько, насколько казался фантастикой.

Виктор Дмитриевич намеренно не стал звонить, послав документ с нарочным, конечно, предупредив кого следует из «курирующей» организации.

Быстро сформированная комиссия явилась, имея на руках все необходимые постановления, с одной целью — забрать жизненно важного для них человека и перевести в место, где бы он быстро был вразумлен, если действительно имело место быть помешательство, либо, хотя бы, подконтролен.

Шумной гурьбой ввалились бизнесмены, депутаты, чиновники, авторитеты и прочая публика, на деле — еле прикрывшаяся официозом криминальная масса людей, мало чем друг от друга отличавшаяся. Кабинет был тот же. Место, послужившее сценой невероятного превращения в обычного пса и совершенно отсутствующий взгляд, проходящий то ли мимо, то ли сквозь ворвавшихся, остановил рвение и охладил пыл. Самый дерзкий, тряся стопкой бумаг, гневно, но не очень громко, скороговоркой произнес:

— Объясните нам здесь и сейчас… нам, избранникам и слугам народа… каким образом люди приходят к вам людьми, а становятся… животными… Мы требуем немедленного отчета. И скажите спасибо, что мы не вызвали вас в думу!

— Добрый день, господа! Я польщен… понимаю ваше беспокойство, но и вы должны понять мое безвыходное положение…

— К чертям собачим…

— Именно к ним и ушел ваш коллега…

— Вы что, шутите или вздумали издеваться? А ну-ка, встать! Перед вами главные люди города!

— Ну я же не собака, что бы выполнять подобные команды. А вот вам бы успокоиться нужно… Господа, помогите ему, иначе я ничего не смогу вам объяснить, хотя, видит Бог, очень желаю этого. Дайте мне всего две минуты вашего драгоценного времени…

— Они у вас есть, но дальше…

— Что посчитаете необходимым — вы же власть! Итак, сейчас я могу лишь поверхностно высказать свое мнение по поводу диагноза… — ликантропия, знаете ли [12] Клиническая ликантропия, или просто ликантропия — редкий психиатрический синдром, при котором больному кажется, что он превращается или может превращаться в животное, при этом клиническая картина и жизненные показатели пациента действительно приближаются к показателям того вида животного, в кого он якобы превращается. Больной ведет себя достаточно позвериному, например, воет, лает или ползает на четвереньках. … иии… причина не в моем непрофессионализме или непонимании, но в том, что подобную экспертизу обязаны делать несколько человек. Я знаю, что с ним, но… Процесс этот необратимый…

— Да вы что, охренели, что ли?! У нас проекты… эти, как их… законопроекты, планы, деньги…

— Прошу вас, уважаемые… Видимо по-другому никак не получится вам объяснить… — Главврач прошел по образовавшемуся коридору мимо гневающегося строя и, увлекая всех за собой, раздавая приказания направо и налево санитарам и охране, направился к боксу, где нашел себе пристанище «Дисней».

— Кстати, друзья мои, выыы неее повееерите, но отзывается он на кличку «Дисней»… — В углу камеры на полу, лежа на боку, подогнув ноги под себя, точь-в-точь как это делают кошачьи и собачьи, расположился очень полный человек, сжимающий в руках здоровенную обглоданную кость. С опаской посматривая на пришедших и моментально, от одного его вида замолчавших важных особ, в которых не узнал никого, кроме «хозяина», он начал порыкивать и, нервничая, скалил зубы.

— Владлен Павлович… дорогой… — Жирное тело неожиданно подскочило и бросилось на решетку, с силой ударив головой в металлический прут, почти по-настоящему загавкало. Стоящие ближе всех шарахнулись испуганно и настолько резко, что некоторые из сзади находящихся, оступившись, попадали с воплями, вызванными непониманием.

Испуг был настолько проникновенным до самых внутренностей, что старые, давно не крашенные пошарпанные стены, зло глядящие в голубоватых халатах санитары и полицейские, охранявшие больницу, воспринялись как ад и его демоны, собирающиеся заключить их в свои кандалы навечно.

Несколько незваных гостей, что-то бормоча себе под нос, удалилась, нашедшие в себе силы и мужество, продолжали стоять, пока не понимая, чем продолжить.

Видя растерянность и желая «добить» ситуацию, Стражник подошел вплотную к решетки, попросил открыть ее, приказав сразу же за ним закрыть, но быть наготове. Депутат-собака завилял обширным тазом, стоя на четвереньках, в той же позе, опустился на локти, положив предплечья на пол, как у Сфинкса и совсем не свойственно для человека, которым был раньше, заскулил, радуясь посещению.

Человек подошел и, чуть наклонившись, начал трепать пальцами за ушами, под подбородком, постукивать по бокам.

— Лапу… — «Лапа» авторитета послушно легла в руку психиатра. Еще с минуту продолжалось представление, после чего, доктор, выходя из бокса, попросил подготовить пациента к перевозке, обязательно надев на него намордник.

Кабинет погрузился в тишину. Понурив взгляды, озабоченны сильные мира сего с трудом пытались воспринять создавшуюся ситуацию и видя, что подвоха нет, все равно никак не могли поверить в такое преображение.

— Виктор Дмитриевич, мы все равно должны что-то предпринять…

— Ну, вы же сказали, что есть соответствующие бумаги… я не могу не подчиниться — закон есть закон! Только помните, чем больше будете затягивать с лечением, тем… хотя он совсем бесперспективный в плане выздоровления и возврата в прежнее разумное состояние — этот процесс невозвратный.

— Мы предполагали его в «Серпы»… в смысле, в институт имени Сербского…

— Ууу… слава Богу, тогда я спокоен… Передавайте привет коллегам… моим коллегам, естественно…

Понимая, что пройдет и несколько недель и пациент вернется постройневшим, уже полностью с сознанием животного, которым заставил его чувствовать сам же главврач спецбольницы, он на прощание с интонацией крайней заботы и переживания попросил:

— Очень вас прошу… «Диснею» будет комфортнее, если вы, да все, ну психиатры то это понимают… будете воспринимать его действительно собакой, а не человеком. В его положении — это единственное нормальное не нервирующее состояние.