Алексей Шерстобитов - Эксперты

В середине этой фразы из-за угла вышли два санитара, ведущие «под уздцы» высокого человека в годах, с интеллигентной внешностью, красивыми голубыми глазами, имеющего внешность генерала, им когда-то и бывшим — до тех пор, пока ему вдруг не почудилось, что он конь.

Походка ведомого полностью повторяла движения ног, шеи, всего корпуса, даже чем-то наполовину согнутых и почти прижатых к груди рук. Проходя мимо «Диснея», находящегося в положении «сидя» у правой ноги санитара, держащего поводок, «конь» мотнул головой, заржал и, осмотрев с макушки до подушечек лап этого «пса», фыркнул.

«Собака» же потянулась носом к заднице медленно гарцующего жеребца и втянула воздух. Что-то не понравилось и, сначала, фыркнув, потом помотав головой, будто пытаясь стряхнуть ошейник, «друг только нам известного человека» довольно ловко поднял ногу и очень четким движением, присущим только собакам, почесал за ухом.

— Да ну! Не может быть! Ну, это уже слишком! Да это не он! Ну не может такого быть!.. — Поразившая гостей сцена встречи, совсем внешне ничем не отличающихся от них самих людей, на деле очень четко повторяющих повадки животных, пробила брешь в их стройном мировоззрении и мировосприятии.

— Извините, ради Бога, у нас все же не институт благородных девиц. «Конь» — бывший генерал, очень известный летчик, если вы не воспримете его животным, убьет вас, даже не задумываясь. Подобное, очень похожее, поймите это, и с вашим дорогим товарищем произошло. Вот у полковника довольно известное заболевание — шизофрения с параноидальным синдромом — это один из типов шизофрений, характеризующийся доминированием галлюцинаций и (или) бреда. Мняяя… так же расстройство множественной личности, ранее называвшееся «раздвоением личности»… представляет собой состояние, когда человек попеременно ощущает себя то одной, то другой личностью. Иногда, как в нашем случае, одна из личностей занимает прочную главенствующую позицию… У нас — конь! А мог быть и диплодок, и вообще кто угодно!.. Если углубляться… Облик, так сказать, оригинальной личности полностью исчезает из памяти в тот период, когда доминирует другая…

Будьте осторожнее, и ни в коем случае не снимайте намордник. Если что, я здесь, хотя я и не сомневаюсь, что пациента нам же и вернут… Прощайте!

Пациента вернули через месяц с небольшим, действительно похудевшим, вполне освоившимся, очень спокойным, поскольку он был признан собакой. Его водрузили в тот же бокс и дали несколько дней прийти в себя.

Нечего удивляться тому, что по милости Божией многое в наших жизнях происходят вовремя, ведь все заранее известно и запланировано Создателем. Мы и сами, думая о завтрашнем дне, все предполагаем сделать рационально, совмещая более удобно и своевременно, правда, в отличии от Бога, мы, чада Его, далеко не всегда, способны воплотить все именно так, как запланировали…

После встречи, о которой попросил сам Евсей Ротов, на которой Дмитрич развеял последние сомнения, которым, казалось, не будет конца, Стражник отправился в больницу, желая закончить дело с «Диснеем». Этот опыт, начавшийся, можно сказать спонтанно, выглядел на фоне нескольких других самым удачным. Он мог гордиться собой, как в свое время доктор Менгель, с той только разницей, что подобные тогдашним условиям, созданным для гениального врача, страшные и бесчеловечные, сегодня были необходимыми шагами на пользу общества с любой стороны.

«Странный этот Ротов! Ну почему он не может сам до всего дойти, а дойдя убедиться, что это железные не опровергаемые факты. И ведь все всех устраивает… Может, этот «Дисней» ему остался должным? То-то он интересовался — нельзя ли добраться, как-нибудь до его счетов. Хм… Хорошая мысль! Сейчас и попробуем… Нет, ну каков! Видите ли, не нравится ему, что машина, в которой были найдены якобы Марина и этот… Зигфрид, оборудована дистанционным управлением. Но ведь без него немыслимо было вырвать с «мясом» решетку. Не нравится ему, что машина найдена именно в этом болоте, которое расположено далеко от трассы. А то на трассе их не ждали и не ловили. Понятно же, что можно предположить, что пытались в объезд, спешили…, к тому же машина шла по явному следу, оставленному другими машинами, приезжающими туда на пикники или что там еще… — может быть, помыть свою машину. Нет, ну я-то знаю, что это не так, просто говорю… Ну это же моя ученица! Ну, она не может быть не талантлива во всем! Не скромно? Да потому, что это факт!» — последняя мысль понравилась особенно, и промелькнула как раз в момент, когда колеса автомобиля застыли на стоянке перед больницей…

— Так, принесите мне дубинку… этого, который пес, приведите сюда, пристегните к шесту. Я буду с ним работать… — Через несколько минут все было исполнено. Исполнившие приказания удалились, оставив Виктора Дмитриевича наедине с пациентом. Такое иногда бывало, особенно, когда дело касалось, государственных секретов или мистических тайн.

Подчиненные и сами были рады, что не присутствуют при непонятном, побаивались главврача и совсем не удивлялись, видя, что так же к нему относится большая часть посетителей.

— Ну что… Что с тобой делать? Возвращать тебе к нормальной жизни нельзя, ты же половину города перевалишь… Зла от тебя больше, чем отходов от твоей жизнедеятельности… Что с тобой делать, собака ты страшная?.. — Влад смотрел злыми глазами, не совсем понимая, что с ним произошло. Только что вынутый из своего подсознания, где провел уйму времени, и совсем ничего не помнил. Все его воспоминания останавливались на том моменте, произошедшем больше месяца назад, когда главврач приказал ему «Сидеть!». На том запись памяти и остановилась…

— Сука, ты что сделал со мной?! Я тебя разорву! Я тебя…

— Ну ты наверное не знаешь, что и институт имени Сербского и еще несколько светил признали тебя… нет не скажу кем, а то совсем плохо станет… Слушай меня внимательно.

— Яяяя… аааа!..

— Или ты будешь слушать, или станешь снова псом… — Только теперь, первый раз в жизни, почувствовал этот головорез, что чувствовали его жертвы, со счета которых он сбился. Ужас, безвыходность, понимание, что это последние минуты жизни и что за следующую, хотя бы одну ее минуту, он согласен платить сколько угодно, вот что охватило его. Не имея мужества, потеряв самоконтроль под тяжелым взглядом, который не только подчинял, но и разбивал остатки его личности на мелкие кусочки, толстяк простонал:

— Сколько?

— Все! Все и сейчас! — Через двадцать минут вызванные санитары увели, довольно виляющего задницей, «Диснея», бодро перебирающего «лапами» и несущего во рту огромную сахарную кость.

Виктор Дмитриевич тоже был вполне доволен. Перебирая пальцами четыре клочка бумажки с набором цифр и слов, он встал, достал из висящего на вешалке пиджака телефон и, позвонив по первому номеру, интонацией довольного собой и жизнью ребенка, произнес: