Анатолий Терещенко - Фаворит и узник

Как писал его коллега по «Фирме» генерал А.В. Киселелев:

«Понятно, председателю Чебрикову опускаться до рукопожатия с опальным генералом было непрестижно, да и не знал он, видимо, о самом существовании “Фирмы”, а вот застенчивость руководства разведки объяснить трудно».

Руководил ПГУ КГБ в то время, как уже говорилось выше, угодливый, зараженный сологубовской «передоновщиной» и тоже, по существу, непрофессионал — Владимир Александрович Крючков.

Поначалу Евгений Петрович «перестройку», затеянную Горбачевым, воспринял как продолжение линии Андропова и, надо сказать, искренне приветствовал ее. Однако, когда он заметил, что за ломкой хороших, выдержанных временем традиций стало появляться все больше и больше деструктивных элементов во внутренней и внешней политике, этаких пенкоснимателей, Евгений Петрович сказал решительное НЕТ «перестройке». Особенно, когда партийные вожди «перестройки» призывали покончить со шпиономанией и не вести разведку против западных «партнеров», которые напрочь отвергали эти глупости и занимались тем, что должны делать спецслужбы. Событиям того времени Е.П. Питовранов дал следующую характеристику: «Спецслужбы, включая, естественно, и разведку, никогда и нигде не были и по своей природе не могут быть вне той конкретной политики, внутренней и внешней, которую исповедует государство в каждый исторический период. Как же может быть по-другому, если именно эти службы призваны ежедневно, ежечасно реализовывать эту политику? Для этого они и существуют!»

Когда наступили лихие 90-е, Питовранов почти взорвался: «Больше всего меня потрясло то, что российский народ снова безмолвствовал, проявляя то ли равнодушие к происходящему, а по существу — равнодушие к собственной судьбе, то ли непонимание грозящих ему очень суровых испытаний. Ведь с советским менталитетом слепо лезть в капитализм равносильно самоубийству. Будут процветать лишь жулики и хапуги. Да еще те чиновники, кто сумеет схватить жирный кусок общенародного пирога. Неужели кому-то не хватило всей той крови, которой мы заплатили и в революцию, и в войны, чтобы разумно и рационально, то есть по-хозяйски, образовать нашу жизнь?» Наверное, не хватило, судя по событиям кровавых сентября — октября 93-го, во время расстрела собственного парламента, опять того же амбициозного партократа и общепризнанного любителя градуса, «демократа» Ельцина, убившего сотни своих ни в чем не повинных граждан, а по данным его друзей из телекомпании Си-Эн-Эн — несколько тысяч. Повод — лишь бы удержаться у власти с рейтингом в три процента?! Аналогично бряцал оружием и уже убил более десяти тысяч своих граждан другой обожатель зеленого змия и миллиардер, страстный любитель власти и шоколада Порошенко, войдя на трон государственным переворотом, как это сделал и Ельцин.

Только благодаря Путину последний остался не растерзан народом в ходе назревающего бунта с пушкинскими определениями. Сегодня два братских народа — украинцы и россияне — переживают англосакскую экономическую, политическую и информационную навалу: их хотят не столько разъединить с использованием махрового национализма, но и, столкнув, уничтожить как братьев-славян.

Питовранов в одном из писем того периода писал:

«…Не может такой народ, такая держава, которая устояла, когда ее все хоронили, вот так, ни за понюшку табаку, пропасть. И, пожалуй, здесь не авось наш русский, а многовековой опыт надежду вселяет. Сейчас от всякой сволоты черным-черно. Народ, правда, начинает понимать что к чему, и, Бог даст, появятся новые силы. Несомненно одно: новая Россия будет значительно мудрее и могущественнее!»

Как уже говорилось выше, руку помощи Евгению Петровичу протянули сотрудники Итало-российской палаты — точнее, ее московское представительство. В скромной должности консультанта он провел там еще пять трудовых лет.

У Евгения Петровича оставались друзья и среди чекистов, военных, творческих личностей. Значит, они к нему тянулись, а он тянулся к ним из-за элементарной человеческой доброты. В числе благодарных за сделанную когда-то доброту в друзьях ходили Майя Плисецкая и ее муж композитор Родион Щедрин. С последним Евгений Петрович не только дружил, но и часто рыбачил. Оба были страстными любителями удочки и спиннинга…

Прима балета, всемирно известная балерина в своей книге «Я, Майя Плисецкая» писала:

«Я не забыла и никогда не забуду, что Евгений Петрович Питовранов принял участие в моей запутанной судьбе. И тогда в 1959 году, и позже. Да, он работал в КГБ. В чине генерала… Но там были разные люди. Казните меня, но я убеждена в этом. Негодяи, кровопийцы, палачи… Но были и исключения. Питовранов недолгое время был начальником контрразведки Советского Союза…

Профессиональный контрразведчик. В 1952 году по злобному доносу его арестовали и приговорили к расстрелу. В подвалах той же Лубянки — пытали. Жена — Елизавета Васильевна — с тремя маленькими детьми жила на то, что распродавала книги из домашней библиотеки. Мужество, с которым он держался на допросах, и смерть Сталина сохранили ему жизнь… Я не знаю всех извивов и перипетий его биографии. Но знаю, чувствую, что трагизм собственной судьбы отозвался участием в моих злоключениях…»

А теперь перебросим мостик воспоминаний к одному из руководителей контрразведки, а затем и разведки, заместителю председателя КГБ СССР генерал-полковнику Ивану Алексеевичу Маркелову, которого Евгений Петрович Питовранов еще в 1949 году вызвал как квалифицированного специалиста из Новосибирска и оставил в Москве. Вот что он сказал о своем старшем товарище: «На службе я почти сорок лет, да и вообще уже прожито немало. Но такого человека, как Евгений Петрович, больше не встречал. Он — уникален».

Его уникальность в том, что он всегда был открыт и доступен.

Природа щедро его наделила многими добродетелями: крепким здоровьем, проницательным умом, уравновешенным характером, неуемной любознательностью, что явилось фундаментом для развития способности аналитически мыслить, смелости, решительности и коммуникабельности. Нет, нет — это не лубочный герой, а живой человек: решительный, но не прямолинейный, смелый, но и осмотрительный. Это был огонь и лед — он умел любить и презирать! Он всегда был нацелен на большое дело в вопросах госбезопасности страны. Такие люди не способны на мелочность типа «оцеживать комара».

Но незаметно приблизившаяся старость делала каждый день свое черное дело. Нет, не было панического страха, как и не происходило переоценки ценностей. Однако это было время не только физиологического заката организма, когда стали беспокоить плохие сны. Но больше угнетала плохая действительность. Только теперь он окончательно понял, что такое старость: это когда каждый день чувствуешь себя на два дня старше и знаешь все жизненные ответы, но никто тебя не спрашивает и не задает никаких вопросов. Правда, настоящие друзья не забывали: интересовались, спрашивали и приезжали. Они наведывались к нему часто, но с каждым годом их становилось все меньше и меньше — уходили они далеко-далеко, и только воспоминания да черно-белые фотографии напоминали, что они недавно были рядом…