Александр Яковлев - Воспоминания о людях и событиях

К сожалению, 7 ноября 1946 года была плохая погода, и авиация не принимала участия в параде.

Впервые москвичи увидели своих реактивных первенцев 1 Мая 1947 года. Красная площадь ликовала!

Теперь вернемся к весне 1946 года, 2 апреля 1946 года меня с министром авиационной промышленности Михаилом Васильевичем Хруничевым вызвали к Сталину на совещание, посвященное перспективам развития нашей авиации. Здесь я сделал подробное сообщение о результатах недавней поездки во главе комиссии по изучению трофейной авиационной техники на территории советской зоны Германии.

Я доложил, что наиболее интересными и ценными для нас являются уже известные двигатели ЮМО и БМВ.

В ходе обсуждения возник вопрос относительно возможности использования немецких специалистов, работавших в Восточной Германии на авиационных заводах.

Мы с Хруничевым высказали сомнение в целесообразности такой меры. Мы считали, что не следует раскрывать секреты наших новейших исследований в научно-исследовательских институтах. А без широкого научно-исследовательского эксперимента на базе советских институтов деятельность немецких специалистов будет бесплодна. Они ничего создать не смогут.

Однако к этим соображениям не прислушались. Во мне видели не столько заместителя министра, сколько конструктора и, видимо полагая, что, опасаясь конкуренции немецких ученых и конструкторов, я мог быть недостаточно принципиальным в этом вопросе.

Как известно, немецкие специалисты прибыли в Советский Союз, но попытка их использования не привела к положительным результатам, хотя и обошлась очень дорого.

Мы с Хруничевым доложили о том, что главное для нас – это быстрейшее создание собственного реактивного двигателя. С этой точки зрения немецкие двигатели ЮМО и БМВ, хотя и устаревшие и совершенно неперспективные, могут быть все же полезны для накопления опыта полетов на первых наших реактивных самолетах. Их следует использовать как двигатели переходного периода, до отработки отечественных реактивных двигателей, работа над которыми в то время развертывалась полным ходом.

Мы внесли также предложение о необходимости закупки реактивных двигателей «Дервент» и «Нин». В отличие от двигателей с многоступенчатыми осевыми компрессорами, эти – с центробежными компрессорами – были конструктивно проще и проявили себя с самой лучшей стороны в эксплуатации.

Сталин очень удивился такому, как он считал, наивному предложению:

– Какой же дурак станет продавать свои секреты!

Но я разъяснил, что «Нин» и «Дервент» уже несекретны, широко рекламируются в печати и лицензии на их производство проданы ряду стран англичанами.

Тут же была рассмотрена и утверждена динамика развития реактивного двигателестроения в нашей стране.

Как ни странно, по-настоящему стали думать у нас о пассажирских самолетах в разгар войны.

К концу 1943 года дела на фронтах шли хорошо. Наша авиация полностью господствовала в воздухе. Авиационная промышленность работала на полную мощность, и выпуск самолетов все еще нарастал. Острота положения с поставкой боевых самолетов фронту была изжита.

Теперь стали поговаривать о транспортных и пассажирских самолетах. Промышленности решение такой задачи без ущерба для боевой авиации было теперь по силам.

Ильюшин уже работал над двухмоторным транспортно-пассажирским самолетом Ил-12, опытный экземпляр которого строился с дизельными двигателями. Возникла необходимость иметь поскорее, буквально теперь же, самолет, способный летать быстрее и на большие расстояние сравнительно с пассажирским Ли-2 – тогда основным самолетом ГВФ.

По этому поводу нас с наркомом вызвали в Кремль в один из январских вечеров 1944 года. Перед нами поставили вопрос о пассажирском экспрессе, способном перевозить 10–12 пассажиров на расстояние 4–5 тысяч километров без посадки.

Сталин спросил, нельзя ли для этого приспособить какой-нибудь из имеющихся бомбардировочных самолетов.

Трудно было сразу сказать, можно ли в фюзеляже бомбардировщика разместить 12 пассажиров и обеспечить им комфорт, необходимый для полета в течение 10–15 часов. Поэтому мы просили дать время на размышление.

Мы доложили о работе Ильюшина над Ил-12. Создание Ил-12 было одобрено, но все же Сталин просил подумать и о возможности использования ермолаевского бомбардировщика Ер-2.

Как известно, вскоре самолет Ил-12 пошел в массовое производство, но уже не с дизелями, а с двумя двигателями воздушного охлаждения АШ-82.

Что касается переделки Ер-2 в пассажирский самолет, то это оказалось нецелесообразным.

Крупным событием в нашей авиации было создание первого отечественного реактивного двигателя оригинальной конструкции АМ-3, который был построен под руководством конструктора Микулина и самолетов Ту-16 и Ту-104, оснащенных этим двигателем, в течение более двадцати лет с успехом эксплуатировавшихся в Аэрофлоте и ВВС.

Конструктор авиадвигателей Александр Александрович Микулин отличался неуживчивостью. На совещаниях в Наркомате и в правительственных учреждениях Микулин, не лишенный от природы остроумия, мог позволить себе шутку, которая ставила любого, независимо от ранга, в смешное положение.

Микулин не угодничал, не смотрел в рот начальству, а говорил то, что сам думал. Это было основной причиной, почему его не любили и побаивались.

Но Сталин ценил Микулина как высокоталантливого конструктора. Я был свидетелем неоднократных попыток скомпрометировать Микулина в глазах Сталина, однако они всякий раз успеха не имели.

Однажды во время войны, на одном совещании у Сталина, зашел разговор о Микулине в связи с какими-то неудачами с двигателем АМ-38. Воспользовавшись этим, секретарь ЦК Маленков, который шефствовал тогда над авиацией, один из тех, кто давно подкапывался под Микулина, позволил себе назвать Александра Александровича «прохвостом».

Сталин в это время, как всегда, прохаживался вдоль кабинета и никак не среагировал на слова Маленкова. Вдруг он подошел ко мне и с наивным видом, как будто сам не знает, спрашивает:

– Вы не помните, чьи двигатели стояли на самолетах Громова и Чкалова, когда они летали в Америку через Северный полюс?

Я говорю:

– Двигатели Микулина АМ-34.

– Так, так. Значит Микулина, – усмехнулся Сталин. Затем он прошелся по кабинету еще пару раз и снова спрашивает:

– А не скажете, на штурмовиках Ильюшина какие двигатели стоят? Что-то не помню…

Я отвечаю:

– Микулинские, товарищ Сталин… Сталин повернулся к Маленкову:

– Кому-кому, а вам-то следовало бы знать – Микулин – конструктор наших первых авиационных двигателей. На моторе Микулина мы через Северный полюс в Америку перелетели. Моторы Микулина стоят на штурмовиках Ильюшина… Побольше бы нам таких «прохвостов»!