Александр Яковлев - Воспоминания о людях и событиях

Все присутствующие официанты наливали в бокалы вино. Один Гитлер пил какую-то воду из специальной бутылки. Оказывается, он не пил вина, не курил.

Гитлер и его коллеги были с нами предельно любезны, Обед проходил в атмосфере нормальной дипломатической процедуры, за разговорами о самых пустых и нейтральных вещах. И здесь, так же как и на всех других подобных приемах в Германии, опять я услышал похвалы замечательной музыке русского композитора Чайковского, замечательному искусству русского балета Большого театра (Риббентроп видел в Москве «Лебединое озеро»), высоким качествам души русского человека, «известным всему миру» по произведениям Толстого и Достоевского. Словом, все в духе обычной дипломатической любезности.

Сколько фальши было в их речениях. Все любезности высказывались, как это стало позднее известно, в момент, когда гитлеровцы с дотошной скрупулёзностью вырабатывали свой план вероломного нападения на Советский Союз – «план Барбаросса».

Любопытная деталь – кумиром Гитлера был Бисмарк – знаменитый государственный деятель Германии ХIX века, – портрет которого, в полный рост, в натуру, висел над камином в кабинете фюрера.

Известно, что одним из главных заветов Бисмарка было требование жить в мире с Россией и уж ни в коем случае не воевать на два фронта.

Этим бисмаркским заветом Гитлер пренебрег и жестоко поплатился, понеся сокрушительное поражение в войне с Россией и бесславно покончив жизнь самоубийством в апреле 1945 года.

Во время поездки по авиационным предприятиям Германии мы познакомились с видными представителями германской авиации. Наиболее характерной фигурой среди них являлся конструктор Вилли Мессершмитт. По технической литературе, по статьям и журналам я знал об этом человеке как о самом видном немецком конструкторе, поэтому встреча с Мессершмиттом представляла большой интерес.

Авиационная группа комиссии И.Ф. Тевосяна на фирме «Мессершмитт». Слева направо: представитель фирмы, переводчик Н.П. Первова, немецкий летчик, В. Мессершмитт, И.Ф. Петров, немецкий летчик, А.С. Яковлев, А.И. Гусев, В.И. Шевченко. 25 октября – 15 ноября 1939 г. Фото фирмы «Мессершмитт АГ». Архив ОАО «ОКБ им. А.С. Яковлева».

Вилли Мессершмитт – лет сорока пяти, высокий, худой, с большой головой, острыми, умными глазами, с крупными чертами лица. Иссиня-черные волосы заметно начинали редеть. Разговаривая, он глядел исподлобья, и любезность в отношении русских ему давалась с большим трудом, Как нам рассказали, Мессершмитт был членом нацистской партии.

Мы ознакомились с основными заводами в Аугсбурге, осмотрели самолеты – двухместный двухмоторный «Мессершмитт-110» и гордость немецкой истребительной авиации «непобедимый» истребитель «Мессершмитт-109».

Хейнкель – прямая противоположность Мессершмитту. Мессершмитт – сравнительно молод, высок. Хейнкель – старше, маленького роста. Мессершмитт – сосредоточенный, малоразговорчивый человек; Хейнкель, несмотря на свой преклонный возраст, подвижный, живой, любит шутить, острить. Хейнкель не раз подчеркивал, что питает большую симпатию к русским.

Однажды он пригласил нашу комиссию на обед. Здесь были его ближайшие помощники, летчики-испытатели и представители министерства авиации.

Обед проходил очень оживленно. Хейнкель угощал, провозглашал много тостов и сам изрядно выпил. Хвалил наше искусство, говорил, что очень любит русскую икру и русскую водку. Много произносилось хороших слов о замечательных свойствах русского сердца.

И в довершение всего он вдруг, коверкая русские слова, запел «Стеньку Разина»:

Это прозвучало до того неожиданно, что в первый момент я не поверил, что поет сам Хейнкель. Откуда он знал эту песню? Вернее всего, слышал ее записанной на пластинку в исполнении знаменитого Шаляпина.

В своих мемуарах Хейнкель вспоминает про нашу комиссию: «30 октября на мой завод с целью ознакомления с Хе-100 прибыла, русская комиссия экспертов ВВС, ВМФ и промышленности во главе с Александром Гусевым, Владимиром Шевченко и Василием Кузнецовым. Этот визит стал для нас довольно затруднительным, так как в этот же день прибыла японская комиссия. Надо было сделать так, чтобы, они не увидели друг друга, и пришлось рассылать с предупреждениями мотоциклистов, чтобы комиссии не встретились в ангарах.

Одним из наиболее интересных русских был некий Александр Яковлев, который в качестве инженера по приемке продолжительное время оставался у нас в Мариенэе. Тогда ему было тридцать три года и он учился в России в Академии Жуковского.

Позднее, во время войны и после нее, когда появились советские самолеты Як-1, Як-3, Як-7, Як-9 и реактивные Як-15, Як-17 и генерал ВВС Яковлев шесть раз подряд получил Сталинскую премию в 150000 рублей, я вспомнил этого молодого русского, который был у нас в Мариенэе.

Один из моих инженеров утверждал, что у него был чудесный метод проверки размеров самолета, состоящий в том, что он между делом проводил рукой вдоль фюзеляжа, вычисляя затем размер из количества пядей.

Они решили купить Хе-100 и пригласили меня на чай в русское посольство в Берлине. Присутствовал Геринг. Было много черной икры, водка текла рекой, произносились тосты за дружбу. Русский посол Шкварцев, узнав, что я люблю охоту, пригласил меня в Россию поохотиться на медведей.

В составе русской комиссии был молодой летчик, Герой Советского Союза, летное мастерство которого произвело больше впечатление. Это был высокий, статный мужчина. Перед первым полетом на Хе-100, самом скоростном из всех самолетов, на которых он когда-либо летал, он имел десятиминутную консультацию с одним из моих лучших летчиков-испытателей. Затем он поднял машину в воздух и стал швырять ее по нему, выполняя такие фигуры, что мои летчики почти онемели от удивления».

Летчик, которым Хейнкель восхищается, – это член комиссии летчик-испытатель Супрун.

Старейшими немецкими самолетостроительными фирмами были «Фокке-Вульф» и «Юнкерс». Основатели их профессора Фокке и Юнкерс давно уже не имели к своим предприятиям никакого отношения. Юнкерс был не в почете у Гитлера и умер перед войной в опале, Но, поскольку имя Юнкерса, крупного ученого, пользовалось огромным авторитетом в Германии, фашисты оставили это имя как ширму. Широкой германской публике было известно только, что выходят новые моторы и новые самолеты «юнкерс». А что самого Юнкерса давным-давно нет на свете, знали очень немногие. Что касается профессора Фокке, то его выгнали с собственных предприятий и дали ему за несколько километров от Берлина завод, напоминавший скорее сарай или конюшню. Но в течение многих лет имя его символизировало техническую надежность всего того, что выпускала фирма «Фокке-Вульф».