Семен Резник - Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

17 июля 1926 г., Е.И.Барулиной: «Пересек всё Марокко, и пустыни, и степи. Проехал на автобусе. Нестерпимая жара. Начинаю глотать хинин, так как не хочу схватить марокканскую лихорадку. В центральном Марокко собрал ценный материал. Наконец, и по Ervum ervilia [дикая чечевица], льны, интересный горох. Если окажется возможным, буду возвращаться в Алжир аэропланом».

17 июля, Олегу Вавилову : «Милый детка. Я в Марокко и пересек на автобусе (540 верст) всё Марокко вдоль Атласских гор. Ехал 1 ½ дня. Жара в пустыне была градусов до 52 в тени. Губы начали трескаться от жары».

24 июля, Е.И.Барулиной: «На Марокко у меня была виза на 10 дней. Я думал, что оно особенного интереса не представляет, оказалось, наоборот, что ему-то и надо было уделить внимание. Ты поймешь, как пришлось торопиться. Сделал я около 2000 [км] по Марокко исключительно на автомобиле. Помощник мой, попросту служащий банка, франц[узский] буржуа, требующий хорошего обеда, спокойного жития и не имеющий, как все русские офицеры (он бывш[ий]), технических] навыков. В общем, всё сошло. Многое недоделано. Но ехать сюда стоило. Особенно интересны оказались горы. В горах Высокого Атласа нашел новую группу тверд[ых] пшениц <���…>.

Поездка в Африку совершенно отлична от Афганистана. Здесь вся суть [в том, чтобы] в кратчайший срок собрать сведения, всех посетить, осмотр[еть] гербарии, получить официальные] письма, уделить время обедам, завтракам и мчаться на автомобиле. Благодаря низкому курсу франка свожу концы с концами и пока еще не вышел из бюджета.

<���…> В Марокко спецы сбили меня с толку в маршруте, ибо недооценили гор. Ну, им это простительно. Себе не прощаю. 1 день по Болын[ому] Атласу недопустимо [мало]».

Осознав с опозданием, что высокогорному Атласу следовало уделить больше времени, Николай Иванович «благодаря дешевизне франка организовал отдельную экспедицию, мобилизовав для этого ассистентов Сельскохозяйственного института в Алжире – россиян. Эта экспедиция должна в ближайшие дни добраться до Высокого Атласа. Если она удастся, получим ценнейший для нас яровой сортовой материал» [330].

Без даты, Г.С.Зайцеву. «Как и в Азии, самое интересное таят горы. В горах Высокого Атласа нашел культуру, аналогичную таджикской. Пойдут факты. И чем их больше, тем больше их нужно для обобщений».

25 июля, П.П.Подъяпольскому: «Закончил с Марокко, завтра на аэроплане возвращаюсь в Алжир, а оттуда в Сахару, в Тунис. До львов не знаю еще, доберусь ли. Виз ни в Египет, ни в Судан, ни в Абиссинию нет…»

Со львами Николаю Ивановичу пришлось встретиться раньше, чем он ожидал. Он возвращался в Алжир на аэроплане, чтобы избежать проверки документов на пограничном посту, ибо виза в Марокко была-таки просрочена.

В полете забарахлил мотор. Летчик-француз делал немыслимые виражи, пытаясь дотянуть до аэродрома, но это ему не удалось. Пришлось посадить машину в пустыне. Солнце клонилось к горизонту. Понимая, чем грозит надвигающаяся ночь, Вавилов натаскал побольше хворосту и развел огромный костер. Как только стало темно, у костра появился лев. Он ревел, скалил пасть, отсветы пламени выхватывали из темноты косматую гриву и голодные светящиеся глаза. Летчик обезумел от страха и решил погасить костер. Никакие доводы не помогали. Чуть не дошло до драки. Утром, как только лев исчез, летчик дрожащими пальцами поковырял в моторе и стал раскручивать пропеллер. Кое-как добрались они до аэродрома в Оране…

3 августа 1926 г, Bisvas (Sahara), Е.И.Барулиной: «Приехал в Сахару, в пограничный оазис. Вчера видел замечательные руины Тимгада – алжирскую Помпею. Римский город 3 века у границы Сахары с остатками библиотеки, театра, форума. Ничего подобного раньше не видел. Раскопки поразительны, и для агрономической философии их надо было видеть. А сегодня пойду на опытную станцию и по деревням-оазисам. Пробуду здесь дня 2–2½ и <���…> направлюсь в Тунис, где буду 6-го/VIII».

Тимгад был построен римлянами при императоре Траяне как форпост в Северной Африке для защиты от набегов берберов-кочевников. Поселившиеся здесь воины получили земельные наделы, эта земля стала житницей Римской империи. Обширные поля здесь засевались твердой пшеницей, ее образцы пополнили коллекцию Вавилова.

Для «агрономической философии» еще важнее Тимгада была другая жемчужина древности – финикийский Карфаген. Ко времени основания Тимгада он существовал уже чуть ни тысячу лет, но потом был разрушен теми же римлянами (Карфаген должен быть разрушен!).

Развалины Карфагена тоже неплохо сохранились. Вавилов их осматривал со смешанным чувством восхищения и досады. На фоне этих величественных развалин современный Тунис был маленьким, жалким городком, частью, правда, европеизированным. Большая его часть – арабская – с низенькими избенками под плоскими крышами, снова наводила на грустные мысли о прогрессе, обращенном вспять, о деградации великих культур, что происходило в истории с такой же непреклонностью, как и развитие.

Короткая поездка в Тунис была столь же продуктивной, как и в Марокко, и тоже благодаря гостеприимству местных ученых. Вавилова принимал профессор Бёф – директор опытной станции. Они вместе объехали основные земледельческие районы, уделили должное внимание горам.

На базаре Туниса, словно в музее, было собрано почти всё сортовое многообразие сельскохозяйственных растений Средиземноморья. Вавилов закупил порции семян пшеницы, ячменя, льна, бобов, чечевицы, чины. Все были представлены большим ассортиментом разновидностей и сортов. Продавалась и твердая, и мягкая пшеница. Оказалось, французские колонисты предпочитали хлеб из мягкой пшеницы, тогда как арабское население – из твердой. Из нее же особым способом готовилась крупа кус-кус. Технология приготовления была примитивна: кучу пшеницы обливали водой и ждали день-два, пока она набухнет и в ней пройдет ферментация, превращающая крахмал в сахар. Затем влажное зерно расстилали тонким слоем для просушки. Так получался кус-кус, «пшеничный рис», из него варили кашу. Еще один признак азиатского влияния, где население питается вареным рисом.

Из Северной Африки Вавилов отправил около восьмидесяти посылок с семенами и колосьями – по 11–12 фунтов каждая. Его беспокоила судьба этого материала. Он просил В.Е.Писарева разыскать посылки в портах и обеспечить их доставку: на А. К. Коля и его отдел интродукции он не мог положиться [331].

12 августа 1926 г., Е.И.Барулиной, на пути из Туниса в Марсель : «Мне не очень повезло. Визу в Италию мне не дали, и, чтобы ехать дальше, приходится возвращаться во Францию <���…>. Потеряю 10 дней. <���…> Поездка в общем была интересна и нужна, и продуктивна <���…>. Отношение агрономов и коллег здесь самое лучшее. Мы на хорошем счету. И даже работу нашу приводят как доказательство того, что Россию еще рано зачеркивать на планете.