Семен Резник - Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

Итак, в период «социалистической реконструкции» и яростной борьбы с кулачеством, Институт благородных ботаников служил кулакам!

Грозное обвинение! О том, сколько в нем было правды, можно узнать из письма Вавилова в «Правду» – конечно, не напечатанного: «Категория корреспондентов располагалась следующим образом: райагрономы – 26 процентов, агроучастки – 31 процент, семенные товарищества, преимущественно колхозы – 8 процентов, коммуны, колхозы – 7 процентов, техникумы, школы и школы крестьянской молодежи – 25 процентов, индивидуальные корреспонденты – 1 процент. Этот 1 процент индивидуальных корреспондентов избирался по специальным указаниям местных земельных и советских органов. Притом зачисление их в корреспонденты производилось только в случае, если они имели удостоверение о принадлежности к бедняцкой или середняцкой среде [выдавались, оказывается, такие удостоверения!]» [463].

Таков был контраст между реальностью и тем, что говорилось в самом начале статьи Балашова. Но то была только затравка.

Дальше Институт прикладной ботаники уличался в зажиме «партийцев», в семейственности и – самое страшное – в неправильном социальном составе благородных ботаников, то есть выходцев из дворянства, купечества, поповства.

Всё было неправдой или полуправдой, которая хуже лжи.

Как сообщил в редакцию газеты Вавилов, в Институте было «зарегистрировано» [!] 30 родственников, причем многие из них породнились, уже работая в Институте, ибо «запретить вступать в брак не может ни директор, ни местком». Ни о каком зажиме коммунистов речи быть не могло, это было невозможно, тем более что при каждом руководителе, то есть при директоре и заведующих отделами, обязательно был заместитель-партиец. Две высококвалифицированные стенографистки, сестры Шаллерт, владевшие стенографией на нескольких языках и за это высоко ценимые Вавиловым, НЕ были научными сотрудниками, как было написано о них в статье.

Что до социального происхождения научных работников, то выходцев из рабочих и крестьян среди них действительно было мало, но не потому, что их «зажимали». В царской России у рабочих и крестьян не было доступа к высшему образованию; после революции такой доступ появился, но подготовка научных работников – дело долгое, опытных специалистов с правильными анкетными данными в стране еще просто не было. Без благородных ботаников вести научную работу было бы некому

Вавилов писал в том же письме в «Правду»: «Надо быть слепым, чтобы отрицать ту огромную работу, которую в кратчайшее время в трудных условиях произвел коллектив Института, и приходится удивляться тому легкомыслию, с которым относится к этой работе Балашов. На работах Института строится практическая организация семеноводства. Нежелание и неумение связать свою работу с общими задачами социалистического строительства и отсутствие подготовки научной “смены” – обвинение, которое выдвигается Балашовым, – есть кривое зеркало действительности»

Увы, письмо стало известно только в 2008 году, когда вышла книга В.Д.Есакова о Вавилове [464]. Автор пишет, что пытался включить его во второй том «Избранных писем» Вавилова, но при подготовке к печати оно было изъято. Это в 1987 году, в разгар горбачевской гласности! Нечего и говорить о том, что в 1930-м письмо академика Вавилова в «Правде» не появилось, как до этого – опровержение фельетона Демьяна Бедного. Впечатление о том, что вавиловский Институт – пристанище «бывших», осталось надолго.

На Олимпе власти шли крутые перемены. Дожимая лидеров правого уклона , Сталин добился вывода Н.И.Бухарина из Политбюро, хотя еще недавно называл Бухарчика «любимцем партии». А.И.Рыков потерял пост главы Совнаркома – новым главой правительства стал В.М.Молотов. Вслед за Рыковым из аппарата был удален Н.П.Горбунов. В оппозициях и уклонах он не участвовал, но на посту управляющего делами Совнаркома «человек Рыкова» был не нужен. Затем Горбунов потерял и другие посты: в том числе пост председателя совета ВИРа и вице-президента ВАСХНИЛ.

Был создан Наркомат земледелия СССР. До этого были только республиканские наркоматы земледелия, потому Всесоюзная сельхозакадемия была основана при Совнаркоме. Теперь же ее присоединили к новому наркомату во главе с наркомом Я.А.Яковлевым.

Яковлеву было 34 года, в партии большевиков состоял с 17 лет. Студентом политехнического института вел подпольную работу среди молодежи. В феврале 1917 года участвовал в демонстрации у Казанского собора, при ее разгоне был арестован. Допросить его не успели: через три дня его освободила Февральская революция. Зато кратковременный арест украсил его революционную биографию.

Через 20 лет, когда он попадет в жернова сталинского террора, его будут допрашивать долго, умело, с пристрастием. Вынудят признаться и в том, что во время того первого ареста он якобы был допрошен и завербован царской охранкой. Смертный приговор в тот же день будет приведен в исполнение.

Но в 1930-м Яковлев близок к Олимпу власти, за ним числятся немалые заслуги перед большевистской партией. В газетах пишут, что в Гражданскую войну он был подпольщиком на Украине, затем – председателем Екатеринославского губкома. Переехав в Москву, стал главным редактором газеты «Беднота», затем – «Крестьянской газеты». Он автор пропагандистских брошюр о деревне, колхозах, политике партии на селе. Входит в различные комиссии ЦК партии. В 1926 году был назначен замнаркома РКИ – одной из ранних вотчин Сталина, особо им опекаемой. Надо полагать, что Яковлев отличился в РКИ, потому и был поставлен во главе Союзного Наркомата земледелия, созданного в самый острый момент, когда на селе свершались революционные сдвиги, равные по значимости Великому Октябрю (так определил Сталин).

Доверие генсека требовалось оправдывать, а это было непросто.

Практически коллективизацию проводил партийно-государственный аппарат и ОГПУ. При особенно сильном сопротивлении на местах привлекались части Красной армии. По этим каналам спускались контрольные цифры на раскулачивание, реквизиции, депортации, давались установки на сплошную коллективизацию. По тем же каналам шли наверх рапорты о выполнении скулодробительных заданий.

Исполнители не думали о пахоте, посеве, уборке, о поголовье скота, строительстве коровников, уходе за обобществленными лошадьми. Эта сторона дела находилась в ведении земельных органов. Партийный аппарат и ОГПУ разваливали сельское хозяйство страны, а Наркомат земледелия должен был поднимать его продуктивность. Сохранилась Докладная записка Яковлева Сталину об организации хлебозаготовок на 1933 год – из нее видно, какие непростые задачи ему приходилось решать. Рассчитывать он мог только на помощь со стороны сельскохозяйственной науки.