Семен Резник - Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

Он заблаговременно вызвал машину из академического гаража, но шофер, видимо, съездивший налево, прибыл с опозданием. А затем привез не к тем кремлевским воротам, где дожидался заказанный пропуск, пришлось делать крюк.

Сергей Иванович принадлежал к той категории людей, которые никуда не спешат и никогда не опаздывают. А вот в Кремль, по воле нерадивого шофера, он опаздывал, и это еще больше взвинтило нервы.

Маленков ждал его вместе с Молотовым.

«Предложено стать академическим президентом вместо В.Л.Комарова. Нечувствительность, развившаяся за последние годы, вероятно, как самозащита, дошла до того, что я не очень удивился этому предложению».

Прежде чем решить, кем заменить Комарова, был составлен список из 22 академиков. Все имена были «провентилированы» в НКВД, к каждому приложена справка.

«Вавилов Сергей Иванович – директор Физического института АН СССР, 1891 года рождения, беспартийный, академик с 1932 года, заместитель директора Государственного оптического института. В период Отечественной войны – уполномоченный Государственного комитета обороны по оптической промышленности. Автор широко известных научных работ по флуоресценции (создал теорию), по изучению природы света. Автор многих книг и переводов (труды Ньютона). Участник международных конгрессов. Политически настроен лояльно. Вавилов обладает организационными способностями и находится в хороших взаимоотношениях с большинством ученых АН и пользуется у них авторитетом. В обращении прост, в быту скромен. Вавилов сейчас находится в расцвете своих творческих сил и ведет лично научно-исследовательские работы. Имеет крупных учеников и последователей. Известен в СССР и за границей. Брат Вавилова С.И. – Вавилов Николай Иванович – генетик, в 1940 году был арестован и осужден на 15 лет за вредительство в сельском хозяйстве. Находясь в саратовской тюрьме, в январе 1943 года умер» [912].

Всё точно – только приговор брату почему-то занижен.

В том же списке имена А.Я.Вышинского, Т.Д.Лысенко, вице-президента металловеда А.А.Байкова, бывшего непременного секретаря В.П.Волгина, геолога А.Н.Заварицкого, историка Б.Д.Грекова, математика И.М.Виноградова… На каждого в НКГБ был «материал». На Волгина имелось «20 показаний осужденных врагов народа»; Заварицкий состоял в антисоветской организации; Греков был в прошлом кадетом; Байков «по характеру неуживчив, с большим числом академиков находится в неприязненных отношениях»; Бардин «в быту с учеными не общается вследствие чрезмерной жадности его жены», Виноградов «нелюдим, не эрудирован в других областях наук, холостяк, употребляет в значительных дозах алкоголь». О Лысенко в справке НКГБ, после перечисления заслуг и регалий, говорилось: «Среди биологов АН СССР Лысенко авторитетом не пользуется, в том числе и у академиков В.Л.Комарова и Л.Орбели, причем последние приписывают ему арест Н.Вавилова… В ВАСХНИЛпротив Лысенко ведется борьба группы академиков во главе с академиком Прянишниковым Д.Н.» [913]. Можно ли двигать Лысенко в президенты Большой академии, если он не справляется с Малой ?

В списке стояло и имя Игоря Васильевича Курчатова. Он охарактеризован «человеком скрытным, осторожным, хитрым и большим дипломатом». К тому же он был сверхзасекречен, для такого представительского поста, как президент Академии наук, не подходил.

Выбор, оказывается, был не такой уж большой! Окончательно его, конечно, сделал генсек. Тому есть и документальное подтверждение [914]. Но личная встреча генсека с будущим президентом Академии наук не требовалась. Достаточно разговора с ним вождей второго ранга.

…Сергей Иванович слушал их с невозмутимым спокойствием, внутренне холодея от ужаса.

14 июля 1945 г., Москва:«Оно [это назначение] совершенно разрушает мою жизнь и внутреннее естество. Это значит ужас современной Москвы в самом концентрированном виде [навалится] на меня. Это значит расстаться с Ленинградом. Это значит, исчезнет последняя надежда опять вернуться к своему прямому [научному] опыту. А сумею ли я что-нибудь сделать для страны, для людей? Повернуть ход науки?.. Неуютно, смутно, тяжело… Сам не свой».

Если ему так было невмоготу, то почему он не отказался?

Ученые из ближайшего окружения Сергея Ивановича оправдывали его тем, что он пошел на самопожертвование, дабы не пропустить в президенты Вышинского или Лысенко. Мне это не кажется убедительным. Ведь он не мог знать, кто еще числился в том тайном списке.

Почему же «академик Сергей Вавилов после расправы над своим великим братом пошел в лакейские президенты Академии наук», как припечатал его А.И.Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ»?

По поводу этой «припечатки» академик В.Л.Гинзбург написал Солженицыну большое письмо, на что тот ответил телефонным звонком. По свидетельству Ю.Н.Вавилова, Солженицын «признал, что был неправ, и пообещал изъять эту фразу в новой редакции “Архипелага ГУЛАГ”, но почему-то этого не сделал».

Думаю, что ни в каком оправдании Сергей Иванович не нуждается, потому что свободы выбора у него не было. На какой участок борьбы за светлое коммунистическое будущее бросить человека, – решала партия. Согласия не спрашивали – только ставили в известность. Дозволялось немного пококетничать: могу не справиться, не оправдать доверия . Не больше. Партия сказала – комсомол ответил «есть!».

Отказ от президентства повлек бы снятие со всех должностей – с непредсказуемыми последствиями.

Академик И.М.Франк:«Уверен, что без него Физический институт был бы объявлен вражеским гнездом. Было хорошо известно, что мы – его ученики, люди лично ему преданные в жизни и в науке – многим ему обязаны. Защитить нас от неизбежных репрессий он бы уже не имел возможности» [915].

17 июля Сергей Иванович Вавилов был избран президентом Академии наук. За него было подано 92 голоса, против два. (Теперь известно, что против голосовали Т.Д.Лысенко и П.Л.Капица.) «Что на самом деле думали про себя эти академики, и настоящие, и липовые, – конечно, уже растаяло в вечности». Для С.И.Вавилова то было «начало нового препротивного существования, еще дальше удаляющего от себя самого, превращение в манекен, дергаемый ниточками».

Как уже говорилось, Сталин впервые принял нового президента Академии наук полгода спустя. Присутствовали Молотов и Берия.

Личное внимание вождя объяснялось событиями этих шести месяцев.

В ходе Потсдамской конференции, открывшейся в тот день, когда С.И. Вавилов был избран президентом Академии, президент США Гарри Трумэн получил шифрованную телеграмму об успешном испытании атомной бомбы. Скрыть такое достижение от союзника Трумэн считал неудобным, но раскрывать все карты не хотел. Как бы между прочим он сказал Сталину, что создано новое оружие необычайной разрушительной силы, и был рад, что Сталин пропустил эти слова мимо ушей. Трумэн решил, что кремлевский горец не понял, о каком оружии идет речь, не зря же Черчилль называл его: Чингисхан с телефоном.