Семен Резник - Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

Книги от Бородина Вавилов не дождался, но в смету на 1923 год Нью-Йоркское отделение, конечно, включил.

Сбор семян малыми порциями в возможно большем ассортименте, на что его ориентировал Вавилов, тоже был ему не по нраву. Он предпочел бы закупать небольшое число лучших сортов в таком количестве, чтобы завалить ими Россию. Бравируя своим американским прагматизмом , он призывал Вавилова «превратить все опытные станции в семенные хозяйства». Он не учитывал простого обстоятельства: «лучшие» сорта являются лучшими в определенных почвенно-климатических условиях – там, где они прошли сравнительные сортоиспытания и вышли из них победителями. Как они поведут себя в различных регионах России, заранее знать было нельзя, но разумно было предполагать, что в большинстве мест они себя поведут хуже местных сортов. Их можно и нужно изучать на опытных делянках, использовать для скрещиваний, но для этого требовались горстки семян, а не тонны. В 1922 году их завозили тоннами в районы, пораженные голодом, из-за чрезвычайности ситуации. Этим занималась АРА в сотрудничестве с Наркомземом и Внешторгом. Им нужны были консультации специалистов, таких как Д.Н.Бородин, но он не хотел этим ограничиваться. Он хотел лично участвовать в многомиллионных поставках и втолковывал лишенному американского прагматизма Вавилову, что заказать горсть семян какого-то сорта столь же трудоемко, как заказать целые вагоны. Вавилов деликатно его осаживал.

«Вы непрямо намекаете, что нужно делать что-либо одно и служить либо Богу, либо Мамоне, – писал ему обиженный Бородин. – Если под Богом Вы разумеете чистую науку а под Мамоной практику из нее выходящую, то мы с Вами сильно расходимся теперь во взглядах, и Америка дала мне то, что Россия не могла дать нам обоим» [206].

«Непрактичный» Вавилов стоял на своем: научное учреждение проводит исследования, а не коммерческие операции. Бородин искренне недоумевал: как же так! Они дают рекомендации, то есть определяют, какие сорта и в каком количестве закупать, а поставками семян на миллионы долларов занимается кто-то другой! Разве можно так обделять себя! Вавилов витает в облаках, он лишен американской деловитости, в коей Бородин считал себя поднаторевшим. Пытаясь спустить Николая Ивановича на землю, он не жалел красноречия: «Что размножение и распределение новых культур нужно – Вы не сомневаетесь, но дело это своим не считаете. Выйдет, что прилив средств останется в сфере Кº и институтов, а мы с Вами будем водовозными клячами, трудами коих будут пользоваться все, кто предусмотрительнее. Я представлял себе, что Вы будете диктовать, что делать и как делать, и будете вводить новые культуры, и это меня интересовало, а выходит, мы на второе место сдвигаемся. Досадно, my dear! Представить себе не можете, насколько эта русская психология досадна. <���…> Отдавать кому-то в руки то, что принадлежит Вам как руководителю и инициатору, совершенно нерационально, с моей точки зрения. <���…> Идеи, посеянные нами, растут – это приятно слышать, но если другие считают себя более подходящими для их выполнения и Вы соглашаетесь, то это “хуже”. Ну да к черту!» [207]

Американский прагматизм Бородина, которым он козырял, был мнимым. Прагматиком был Вавилов. В «боевой обстановке», которая становилась все более острой, он неуклонно продвигал научную работу – свою собственную и всего Отдела прикладной ботаники. В Отдел широким потоком стекался семенной материал со всего света – тысячи разновидностей и сортов. Его надо было систематизировать, рассылать по опытным станциям, испытывать в оранжереях и на опытных делянках. Участок земли, отведенный Отделу прикладной ботаники, оказался заболоченным – его надо было дренировать. Другой участок был целинным. Всё это надо было приводить в порядок, готовить к посевам – при тотальной нехватке рабочей силы, лошадей, денег, чтобы их нанять. Письма Вавилова продолжали походить на рапорты о сражениях.

22 мая 1922 г., в Опытный отдел Наркомзема, Р.К.Эглиту : «Положение работы нашей никогда не было столь тягостным и неопределенным. Мы совершенно не получаем средств ни для содержания служащих, ни для операционных расходов. Для поддержания в течение весеннего времени работ пришлось продать часть инвентаря и семян, имевшихся в нашем распоряжении. Несмотря на полную готовность всех служащих потерпеть, довольствоваться самым ничтожным, создается совершенно невозможное положение. Пайки приходят с опозданием на целый месяц, и, как Вы и сами прекрасно знаете, они, кроме того, не настолько существенны, чтобы на них можно было существовать. Жалованье служащие не получают два месяца <���…>. Положение катастрофическое».

22 мая, в Опытный отдел Наркомзема, П.Г.Орлову : «Уже три раза телеграфировал я в Опытный отдел о катастрофическом положении с финансами. Прибегаю к последнему средству: посылаю специально нашего сотрудника К.П.Топоркова за получением денег в Москву. <���…> Весна в нынешнем году здесь поздняя, только-только приступаем к посевам, но как справимся с полкой, с уходом за оранжереями (в нынешнем году в оранжереях высеяна огромная коллекция, более десяти тысяч горшков разных сортов полевых и огородных растений, полученных из-за границы), неизвестно. <���…> Сокращаю до минимума работу, тем не менее Отдел прикладной ботаники по самому существу своей работы остается крупным коллективом. Для того, чтобы серьезно вести работу с тысячами сортов, для того, чтобы вести исследования возделываемых растений России, необходимо хотя бы по два лица на каждую культуру, необходимы высевы огромного числа образцов. Это кропотливая и дорогая работа, и для того, чтобы вести ее в достойном для Отдела виде, нужны средства».

3 июня, Д.Н.Бородину: «Телеграмму получил относительно желания американцев участвовать в нашей выставке. Отвечаю письмом, а не телеграммой, так как нет денег для посылки телеграммы в Америку. Отделение в Нью-Йорке в сто раз, вероятно, богаче основного Отдела прикладной ботаники. Четвертый месяц служащие не получают жалованья, и самым серьезным образом не каждый день в кассе имеются деньги на марки» [208].

17 июня, П.В.Кислякову, Ставрополь : «Программа старая, с длительными стационарными наблюдениями, конечно, не по сезону. Нужна более реальная и быстрая работа с агрономическим уклоном. <���…> Финансовое положение в Петрограде так же, как и везде, конечно, исключительно трудное. Не далее как сегодня не хватило средств на уплату марок на заказные письма. Думаю, что это преходяще, но, конечно, перспективы ближайших месяцев не из радостных. Мы, во всяком случае, не отчаиваемся, продолжаем вести свою работу, налаживаем Отдел и станцию. На всех опытных станциях произведены опытные посевы вплоть до Туркестанского отделения. Получили из-за границы огромную ботаническую литературу – до 7000 названий, тысячи образцов семян, включая кормовые и луговые, и, думаю, как-нибудь проживем ближайшие трудные месяцы».