Семен Резник - Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

17 июня, К.И.Пангало, Ташкент : «Было бы чрезвычайно важно составить для Туркестана нечто вроде книги “Полевые и огородные культуры Туркестана” с описанием сортов, самих культур, их особенностей. <���…> Писарев составляет такую работу для Восточной Сибири, Таланов – для Западной Сибири, Я куш кин а – для Крыма».

20 июня, Д.Н.Бородину: «Получил Ваше письмо относительно Мюллера [Герман Мёллер] и Альденберга. С [Л.С.] Бергом мы сегодня приступили к хлопотам. Как и предполагал, дело не очень простое. <���…> Я постараюсь сделать всё, что смогу. <���…> Я не уверен, что на отправку этого письма у нас хватит средств, и пишу это Вам самым серьезным образом. Мы, конечно, продолжаем и будем продолжать пока

свою работу, и, конечно, если приедут американцы, можно и им доказать, что мы еще окончательно не сдохли и что мы надеемся, что через несколько лет мы еще расцветем <���…>. Недели через полторы, если будут деньги, отправлюсь в Москву хлопотать о средствах на Опытную станцию, и, может быть, из этого что-нибудь и выйдет» [209].

23 июня, Н.Д.Бородину: «Еду через два дня в Москву и Воронежскую губернию для того, чтобы наладить нашу степную станцию и с осени нынешнего года и весны будущего начать в большом масштабе испытывать американские материалы. Пробуду около трех недель в путешествии. Здесь мы заняты внутренними делами. Идет усиленное сокращение учреждений и штатов и попытка наладить финансовую систему. Сокращена эмиссия [бумажных денег]. В результате с февраля без жалования, но цены как будто на всё начинают падать. Всё поглощено этой внутренней перегруппировкой. Это касается и других ведомств, но в особенности Наркомзема, который хочет перенести большую часть даже своих опытных учреждений на самоснабжение» [210].

28 июня, в Опытный отдел Наркомзема, Москва : «Часть грузов пришла из Ревеля в Петроград и не может быть из-за отсутствия средств выкуплена и вывезена из таможни».

8 августа, представителю Внешторга Данцову, Берлин : «В январе-феврале текущего] года мною во время пребывания в Берлине было заказано на средства Наркомзема большое число книг для Бюро прикладной ботаники Сельскохозяйственного Ученого комитета, для Петровской академии и для ряда опытных станций. <���…> До настоящего времени книги не получены. Прошло уже более 7 месяцев со дня заказа. <���…> Нет никаких уведомлений, ни объяснений относительно этой задержки. То отрицательное отношение, которое у каждого, имеющего дело с Внешторгом, невольно возникает, в полной мере подтвердилось в моем личном опыте передачи заказов Внешторгу и в Ваше научное отделение. <���…> Деньги давным-давно были переведены, и дело совершенно не в финансовой стороне, а в чем-то другом» [211].

13 августа, В.В. Таланову: «Я забыл об очень существенном договориться с Вами в Москве. <���…> Мы сейчас задумали в Отделе попытаться ввести некоторую планомерность в испытание сортов по районам <���…>. Поэтому очень прошу Вас прислать копию списка того материала, который Вы рассылаете, и копию областей и учреждений, которым будет разослано. <���…> Имеем в виду приступить к сводке вообще сортоиспытания в Европейской и Азиатской России для разных растений, и тот опыт, который теперь по Вашему почину пойдет в широком масштабе, конечно, нужно захватить в самом начале. Мне кажется, что Вам это предложение будет сильно по душе, и поэтому очень прошу Вас помочь в этом».

13 августа, Д.Н.Бородину: «Большая просьба к Вам, если позволяют ресурсы, выслать посылки [212]. Первые три: на мое имя, на имя Чинго-Чингаса и Якушкиной – получены. Пошлите на этот раз по нашему адресу следующим сотрудникам:

1) Виктору Евграфовичу Писареву,

2) Кириллу Наумовичу Ткачуку,

3) Константину Андреевичу Фляксбергеру,

4) Надежде Максимилиановне Шаллерт,

5) Елене Ивановне Барулиной.

Очень прошу об этом. <���…> Наше финансовое положение исключительно трудное. Хотят будто [бы] уладить его в октябре; деньги уже отчасти стабилизируются» [213].

15 августа 1922 г., Полпредство РСФСР, Берлин: «Профессор Мюллер [Мёллер] известен своими работами в области изучения наследственности животных. Проф. Мюллер является беспартийным, совершенно аполитичным научным работником, и его приезд в Россию преследует исключительно научные цели. Прошу Миссию оказать содействие проф. Мюллеру с получением виз для въезда в Россию на срок 2–3 недели и беру на себя поручительство за проф. Мюллера. К этому должен добавить, что в последнюю поездку русских профессоров в Америку, Ячевского и Вавилова, им был оказан исключительно радушный прием» [214].

Когда Вавилов в Нью-Йорке знакомился с лабораторией Томаса Моргана, Мёллер в ней уже не работал. У него была своя лаборатория в Институте Карнеги, в том же Нью-Йорке, в районе Лонг-Айленд. Вавилов навестил его, и Мёллер сразу же покорил гостя своим деятельным оптимизмом, бьющей через край энергией и верой в то, что в Советской России открываются огромные перспективы для научной работы по генетике. Беспартийный и аполитичный, Мёллер по своим взглядам был леваком, читал и почитал Маркса, капиталистический строй считал себя изжившим. Он загорелся желанием увидеть Страну Советов. По ходатайству Вавилова виза ему была дана.

Мёллер привез в Москву коллекцию дрозофил, включая мутантные линии, которые культивировались в лаборатории Моргана и его собственной. Он их подарил Институту экспериментальной биологии, что значительно продвинуло работу русских генетиков по развитию хромосомной теории наследственности. У него сложились дружеские отношения с директором института Н.К.Кольцовым и его ведущими сотрудниками С.С.Четвериковым, А.С.Серебровским и другими. Он выступил на собрании, посвященном столетнему юбилею Менделя.

Из Москвы Мёллер приехал в Петроград и здесь был окутан вниманием и гостеприимством Вавилова. Николай Иванович знакомил его с работами Отдела прикладной ботаники, с другими учреждениями, с планами на будущее. Просил взять с собой посылки с семенами памирской пшеницы и турецкого ячменя, чтобы передать одну из них в Берлине профессору Эрвину Бауру, а остальные – американским агроботаникам.

29 августа, Д.Н.Бородину: «Два дня у меня был м-р Мюллер, помогли ему как могли, сегодня он оправляется в Гамбург.

<���…> Пожалуйста, пришлите, если можно, штук 6—10 обыкновенных ручек с чернилами, какие Вы мне покупали перед отъездом. Они очень нужны, а также для каждой ручки по одному флакону чернил, так как чернил здесь не имеется. В Германии они стоят не дешевле, и поэтому я жалею, что не закупил их в большом количестве в Америке. Если можно, пришлите даже дюжину» [215].