Марина Абрамович - Пройти сквозь стены [Автобиография]

Он пробыл с ней в больнице все последние дни ее жизни. Когда она умерла, он позвонил мне, и я приехала на ее похороны. В ту ночь он сказал мне, что хочет, чтобы мы родили сына. Я отказалась по той же причине, что и раньше: я всегда была и буду только художницей. Ребенок лишь все испортит. Теперь между нами стоял еще и мой отказ иметь ребенка.

Мы были истощены и решили сделать перерыв. В конце года мы поехали в северо-восточную Индию, туда, где на Будду сошло озарение.

Сиддхартха Гаутама был принцем и жил во дворце вместе с королем. Все исполнялось для него, но мира за стенами дворца он не знал, реальной Индии он не видел. И однажды его слуга, который был к тому же его другом, предложил ему: «Пойдем сходим за стены, просто посмотреть». Так впервые они открыли двери замка и вышли наружу.

Сиддхартха был шокирован увиденным: бедность, голод, проказа, люди, умирающие на улицах. Он сказал: «Если мир так выглядит, я не хочу быть принцем во дворце». И он отрекся от своего титула. Он взял одежду неприкасаемого, грязные повязки и тряпки и со своим слугой отправился искать правду. Он хотел найти путь без страданий. Он хотел знать, про что на самом деле была жизнь: почему люди были бедны, болели и умирали, почему старели и что была сама смерть. Он хотел пережить просветление и провел годы в поисках.

И он не сдался. Он разговаривал со святыми, практиковал йогу и высочайшие степени медитации. А потом сказал: «Это все нонсенс». Он был в Бодх-Гае, где на берегу реки было большое дерево Бодхи, листья которого как пламя. И Сиддхартха решил, что сядет под этим деревом и не будет ни есть, ни пить, пока не достигнет просветления.

Он сидел под деревом много дней, медитируя. Мимо проползала кобра и увидела его: солнце было таким жгучим, что кобра поднялась, создавая тень для него, чтобы ему стало прохладнее. Сиддхартха продолжал сидеть еще много дней, превращаясь в кожу и кости. Вскоре он оказался на грани смерти.

Так случилось, что неподалеку молодая девушка из богатой семьи пасла своих девяносто девять коров. Когда она увидела молодого человека, такого худого и медитирующего, она сказала: «О, Боже, он умрет от голода». Она взяла большой чан и подоила всех своих девяносто девять коров, потом сделала из молока сливки, приготовила на них рис и положила это все в золотую чашу. Она подошла к Сиддхартхе и подала ему это. Он чувствовал вину за то, что прекратил медитировать, но понял, что, если умрет от голода, медитация прекратится. И он съел эту восхитительную еду. И еда придала ему сил. Он отдал золотую чашу обратно девушке, но та отказалась принять ее, развернулась и ушла.

Теперь Сиддхартха чувствовал вину вдвойне. Он прервал медитацию и забрал золотую чашу у девушки. Он пошел к реке и сказал: «Я выброшу эту чашу в реку. Если она поплывет вниз по течению, никогда не испытать мне озарения. Если она поплывет вверх, может быть, у меня есть шанс». Он бросил золотую чашу, и она поплыла вверх по течению. Но к тому времени он уже так устал, что пошел обратно к дереву Бодхи и уснул глубоким сном. Проснулся он просветленным.

Я прочитала эту историю так: чтобы достичь цели, нужно отречься от всего, пока не останется совсем ничего, и тогда оно случится само. Это по-настоящему важно. Таков мой девиз для каждого перформанса. Я отдаю ему каждый грамм своей энергии, и вещи либо случаются, либо нет. Поэтому мне плевать на критику. Критика мне не безразлична только тогда, когда я знаю, что не выложилась на 100 %. Но если я выложила все и еще 10 %, неважно, что говорят.

Бодх-Гая – своего рода Мекка, здесь есть все храмы, которые можно только представить – бирманские, вьетнамские, тайские, японские, китайские, суфийские, христианские. У каждой религии здесь есть свое представительство, и люди приезжают сюда надолго погружаться в самадхи медитацию. Это огромное паломническое место, и наилучшим временем для посещения является полнолуние, потому что в это время энергии самые сильные.

Там находится очень известный суфийский храм. Мы долгое время переписывались с суфийским философом и учителем и договорились о встрече в Бодх-Гая. В то время Тибет был мне не очень интересен, но суфизм был для меня очень важен. Я читала поэзию Руми, танцы дервишей и все остальное восторгали меня.

Мы приехали в Бодх-Гаю и искали место для ночлега. Отелей там не было, только несколько гостевых комнат. Но китайский храм был огромен, и в нем было очень спартанское общежитие – по сути, просто место с лавками, где можно было расстелить свой спальный мешок и остаться за какие-то гроши, вроде 50 центов за ночь. Было уже темно, мы пошли туда и обнаружили там пару свободных скамеек.

Мы что-то поели и уснули. Посреди ночи мне понадобилось в туалет. Надо было идти наружу, потому что ванной не было, только отхожий домик в нескольких метрах. Было очень темно, а фонарика у меня не было – я шла просто по ощущениям, зацепилась за ступеньку и упала, сильно подвернув лодыжку. Когда я проснулась на следующее утро, лодыжка очень сильно распухла, посинела и адски болела. Я не могла наступить на ногу.

При этом на три часа дня в тот день у нас была назначена встреча с суфийским учителем. И это было вопросом жизни и смерти – мы должны были его увидеть. Улай очень сомневался по поводу моей лодыжки. Я сказала: «По крайней мере, давай дойдем до храма. Может быть, как-нибудь получится».

Мы сели в велорикшу и отправились в храм. И вот он стоял наверху горы, в трехстах ступеньках от нас. Я воскликнула: «О, Боже!». Потом сказала Улаю: «Ты знаешь, что я сделаю. Я буду ползти и к трем часам приползу, я буду там к назначенному времени». Мы купили пару зонтиков, потому что солнце было палящим. Было десять утра, и я начала ползти вверх по ступенькам.

Улай пошел сразу наверх, а я поползла вверх на своей заднице – медленно, медленно. У меня было немного еды, вода и зонтик. Солнце было ужасным, боль была ужасной. Но к трем я добралась.

Ровно в три нас отвели в специальную комнату в храме. Я села, положив ногу на стул, обернув полотенце вокруг нее, лодыжка выглядела ужасно, а болела еще больше. Потом прибыл суфийский учитель и сел перед нами. Первым делом он посмотрел на мою лодыжку. «Что случилось?» – спросил он. Я рассказала. Он спросил: «Но как ты преодолела ступеньки?». Я сказала, что начала ползти в десять утра и доползла. Казалось, он был впечатлен.

Потом у нас состоялся разговор. Он был очень интересным – мы обсуждали переход между жизнью и смертью, как душа может покинуть тело через родничок на голове. Все эти вопросы давно меня интересовали.

В конце пара учеников подала нам чай. Учитель сказал: «Не спешите, пейте свой чай, а у меня другая встреча. Было очень приятно с вами встретиться». Он ушел, а мы остались допивать чай. Я откладывала неизбежное – знала, что вскоре придется встать и преодолеть вниз триста ступенек. Я встала, но боли не было. Ноль. Это было очень странно, потому что лодыжка до сих пор выглядела распухшей. Я слышала, что эти люди обладают силой исцелять боль, но в первый раз я почувствовала это на себе. Я просто спустилась по лестнице. Лодыжка была распухшей еще три недели, но боли больше не было.