Екатерина Наговицына - Снайпер в Чечне. Война глазами офицера СОБР

— Я умру?

— Ты чего! Мы никогда не умрем! Ну, или только в старости, — ответила я, и он облегченно выдохнул, сразу поверив моим словам. И вот сейчас вспомнив это, прошептал в темноту:

— Ну как же так, Лайка? — и заплакал, абсолютно не стесняясь своих слез.

А прозрение открывало все новые и новые картины. Я уже иначе вижу то, как Буга пришел ко мне в квартиру: он поминал меня, глядя на фотографию, где мы стоим втроем, обнявшись, молодые и счастливые. Вот он, уже изрядно захмелев, вдруг вздрагивает, как будто увидев меня, но списывает это на бессонную ночь и водку.

А вот маленькая алтайская девочка действительно видит меня. Понимает, кто я, и при этом ни капельки этого не боится. У нее дар, который, может, пропадет, когда она подрастет, а может, останется навсегда. И тогда она будет всю жизнь указывать душам, как выйти к месту, где их ждут. А еще нас увидел в тот вечер у костра, в горах, один поэт — даровитый и прозорливый Володя, которого друзья называли ласково — Шема. Он сразу все про нас, пришедших с Калгачи, понял и принял. Настоящим поэтам свойственны странности, непонятные для простых людей.

А дальше скорость показа действительности замедляется, и я уже нахожусь именно здесь и сейчас. И вижу, что рядом со мной стоит не Ульяна, похожая на одноклассницу из детства, а подруга Ирина, которая бежала ко мне на помощь. Коля, прильнувший к ней и заботливо приобнявший за плечи, — тот влюбленный контрактник. Сергей — это Клим. А Ромка, дружок мой, — Костя Кинг. Все они сейчас стоят передо мной и внимательно, серьезно смотрят. Я оглядываюсь на Марка и тут же понимаю сакральный смысл слова Калгачи — хозяин Врат, хозяин Места Силы, Проводник. Нет, в отличие от нас он живой человек. Но я вижу, что, несмотря на то что на вид ему лет пятьдесят, на самом деле он намного старше. Настолько, что человеческий разум принять и понять не может. И он тоже умеет видеть призраков. Тут же оглядываюсь и вижу всю двойственность его гостиницы. С одной стороны, это почти обычный туристический отель, такой, каким я его увидела в первый день своего прибытия. Сюда приходят различные люди: туристы, путешественники, бродяги, пытающиеся найти смысл в этой жизни, отвлечься от суеты, излечиться от душевных болезней и познать себя. Это Место знает, что нужно каждому из них.

С другой стороны, это Место открыто для вот таких заблудившихся душ. И при этом в нем легко встречаются и уживаются живые и мертвые. В странном балансе знаний и заблуждений. Так и немцы, обуреваемые своими желаниями познать непознанное, в погоне за страшным, мистическим и холодящим жилы, приняли нас за живых людей. И, может, наша тайна так и не раскрылась бы для Фрица, если бы не загаданное моими друзьями желание:

«Чтобы я наконец-то прозрела, спокойно приняв свою новую сущность».

В этом желания сошлись в одной общей точке, а Место Силы не только знает, но и многое дает.

Осматриваюсь и вдруг вижу, что все не так однозначно вокруг. Для меня, постигшей, окружение начинает меняться — на стенах висят уже не просто картины, а фотографии умерших, которые крепятся на памятники. Различные букеты — это цветы, возложенные к могилам. Я удивленно перевожу взгляд от шикарных венков к простым пучкам полевых трав. Марк разводит руками: «Что поделаешь, для некоторых поле становится последним пристанищем для праха, и природа приносит свой дар. Ну да любуемся мы сообща, так что обид нет». Огромный дубовый стол усыпан поминальными подношениями. Да и камин не так прост, что-то в нем есть от кремационных печей, что-то от последних взрывов и пожарищ, пожирающих отслужившие тела.

Все это разом навалившееся знание не пугает меня. И даже открывшееся вдруг понимание, из-за чего я обернулась тогда у пылающего грузовика и что увидела в последний миг своей земной жизни, не удивляет, не огорчает, не разрывает душу. Увиденное остается там, в прошлом, и не беспокоит меня больше. Сейчас мне просто замечательно! Спокойно и хорошо. Я улыбаюсь и шагаю к своим друзьям, которые ради меня задержались здесь, осторожно подведя к излечению, прозрению и принятию. Они улыбаются мне. Я так давно с ними не виделась! Легкое, теплое счастье накатывает на нас. Напоследок я замечаю, как верный страж Места, древний Калгачи, Марк, машет нам вдогонку и шепчет губами:

— Все будет хорошо!

Затем поворачивается и не спеша идет догонять и успокаивать бьющихся в истерике немцев. Вот уж действительно — бойтесь своих желаний, они имеют свойство исполняться.

К освещенному яркими неоновыми огнями ночному клубу подкатила дорогая иномарка. Отразилась в зеркальном фасаде выпуклыми черными боками и замерла, словно залюбовавшись своими безупречными формами. Дверь бесшумно распахнулась, и из машины не спеша вылез высокий крепкий парень. Закурил. Машина была новая, и курить в ней пока не хотелось. Он ждал свою девушку, красавицу Лизу. Познакомились они недавно, но он был настроен серьезно. А чего тянуть? Она молода, хороша собой и при этом обожаемая дочка одного очень влиятельного и богатого человека. Жизнь вырисовывала все более четкие привлекательные перспективы. Он мечтательно улыбнулся. Надо бы съездить домой, к родителям. Порадовать стариков. Заодно и рисануться перед одноклассничками. Они такую машину только в рекламе видели. Хорошо было бы и Лизу с собой взять, чтоб окончательно добить друзей-товарищей да позлить бывших подружек. Но тут же понял, что балованную девочку не впечатлят его рабоче-крестьянские корни и вид замызганного загибающегося городишки. Да он и сам был бы рад эти корни забыть. И обязательно когда-нибудь забудет. Но сейчас надо съездить, показаться, блеснуть, впечатлить и уехать покорять новые вершины. Это уже было очевидно, что из всех своих знакомых он единственный, кто смог вытянуть счастливый билет и не только вырваться из этого захолустья, но и устроиться в городской кипящей жизни. А это было непросто. Но с детства впитал маленький Юрка слова матери, уставшей от беспросветной борьбы с действительностью:

— Рви, Юрка, зубами! Цепляйся за любую возможность вырваться! Устраивайся в жизни любыми путями! Победителей не судят! Им только завидуют.

И Юрка рвал, как мог. И судьба потихоньку начинала сдаваться, все ласковее поглаживая его по голове. Вот после армии поступил и окончил институт, не ахти какой, но этого было достаточно, чтоб гордый отец под хмельком перед дружками хлопнул кулаком по столу и заключил:

— Сын мой теперь человек с высшим образованием, не то что ваши неучи!

Затем легко прошел приемку в спецподразделение и стал офицером. Красивая форма и офицерские погоны всегда нравились девушкам. А случай знакомства с Лизой Юра сам не упустил. Расстарался, как мог, заинтересовал и произвел впечатление. Тут и командировка пригодилась — не только добавила ореол героического бойца спецназа, но и денежный бонус, которого хватило на то, чтоб внести первый взнос за недешевую красивую машину. А тут еще и кадровик проболтался, что скоро придет Юре медаль, как-никак, а попали они в переделку тогда знатно. Но и тут вильнула судьба хвостиком и пронесла беду мимо. Медаль — это хорошо! Она никак не помешает и произведет должное впечатление, даже не на Лизу и ее компанию — там одна золотая молодежь, в армии не служили и в наградах ничего не понимают. А на папашу Лизы. Он вроде как из «афганцев». Значит, общий язык найдут, будет о чем поговорить, а это немаловажно. Так он поднимется еще на одну ступеньку вверх, к мечте.