Константин Сорокин - Трудные дни сорок первого

По приказу командующего 50-й армией начальник Тульского боевого участка генерал В. С. Попов в ночь на 30 октября произвел перегруппировку войск. Переместился и штаб армии. Из Механического института, где он находился, перебрался в Медвенку, что в нескольких километрах северо-восточнее Тулы. Отсюда буквально за считанные часы наладили устойчивую проводную и телеграфную связь со Ставкой Верховного Главнокомандования, с Брянским фронтом и своими соединениями.

В полночь 30 октября командующего армией и меня вызвал к аппарату ВЧ Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников. Уточнил, где мы сейчас находимся. Выслушав командарма, проговорил:

— Хорошо, товарищ Ермаков. От того, насколько удачно выбрали вы новое место расположения штаба, будет зависеть очень многое. По вашему тону понял: оно вас вполне удовлетворяет.

— Вполне, — подтвердил командующий. — Обстановка для работы штаба здесь значительно благоприятнее, чем в Механическом институте, отсюда можно более оперативно руководить войсками.

— Согласен с вами, товарищ Ермаков. Доложите подробно обстановку.

Во время доклада маршал еще и еще раз просил уточнить расположение частей — и наших, и противника. В заключение сказал:

— За Косую Гору — спасибо! Молодцы, что вы навязали противнику бой и остановили его. Но учтите, завтра он нанесет удар гораздо большей силы. Особое внимание обратите на свои фланги. Не дайте немцам обойти вас и ударить с флангов и тыла. Берегите и разумно используйте артиллерию, в борьбе с танками она главная наша сила.

Связь действовала безотказно, голос из трубки доносился четко, громко, так что и я все слышал отлично.

В разговор вступил заместитель председателя Государственного Комитета Обороны В. М. Молотов. Он поинтересовался моральным состоянием войск, организацией питания, материальным и боевым обеспечением.

— С питанием, Вячеслав Михайлович, нормально. Моральный дух бойцов выше похвалы. Но плохо с зимним обмундированием. И другая у нас беда: мало боеприпасов, особенно для противотанковых пушек.

Молотов твердо пообещал:

— Снарядов вам подвезут. Обмундирование пришлем.

Трубку взял И. В. Сталин. Он сразу же спросил:

— Скажите, товарищ Ермаков, прямо и честно: удержите вы своими силами Тулу или не удержите?

Прямой вопрос требовал и прямого ответа. Ермаков взглянул на меня. Я кивнул: дескать, докладывай — удержим непременно. Но все-таки и секундное замешательство Ермакова, как видно, насторожило Верховного Главнокомандующего. Он сказал:

— Я полагаю, что вы и член Военного совета армии понимаете значение Тулы для обороны Москвы?

Голос Сталина был ровный, спокойный. Ермаков ответил:

— Член Военного совета бригадный комиссар Сорокин рядом со мной. Значение Тулы, товарищ Сталин, мы понимаем и город врагу не отдадим. Для этого командование армии и вверенные нам войска сделают все!

— Верю, товарищ Ермаков. Продержитесь еще несколько дней. Поможем вам и танками, и бойцами.

На этом разговор был окончен. Для нас он оказался во всех отношениях исключительно ободряющим. Во-первых, никаких замечаний по поводу расположения войск и перемещения штаба на повое место мы не получили, следовательно, действия командования армии по организации обороны Тулы были признаны правильными, и мы могли считать, что Ставкой они утверждены. Во-вторых, все трое — Шапошников, Молотов, Сталин — обещали нам помощь. И то, что она будет, мы не сомневались. Действительно, вскоре, когда было еще темно, мы получили сведения: в семь часов утра севернее Тулы на станции Хомяково начнет разгружаться поступающая к нам 32-я танковая бригада полковника И. И. Ющука, а в Сталиногорск прибывают первые эшелоны 413-й стрелковой дивизии генерал-майора А. Д. Терешкова.

— Ну, комиссар, — воскликнул Ермаков, — живем! Теперь-то уж живем!

Радость командарма было легко попять. Помощь своевременная и серьезная. В 32-й танковой бригаде насчитывалось тридцать пять машин, правда, два десятка устаревших конструкций, зато десять Т-34 и пять мощных КВ.

Внушительную силу представляла 413-я стрелковая дивизия, созданная на востоке страны. Укомплектована она была в основном жителями Красноярского края, Новосибирской и Амурской областей. Имелось в лей тринадцать тысяч шестьсот сорок девять человек. Многие из ее состава воевали у озера Хасан, на реке Халхин-Гол, некоторые участвовали в войне с белофиннами. Словом, соединение крепкое, боевое. И вот сейчас оно заняло оборону в районе Сталиногорска, а танковую бригаду командующий армией оставил в своем резерве.

Поспать в ту ночь нам не пришлось. Ермакову необходимо было проследить за выгрузкой прибывших соединений и при необходимости с ходу ввести их в бой, а я отправился пешком к генералу Попову в Зареченский райком партии, где обосновался командный пункт оперативного штаба Тульского боевого участка. Неожиданно из-за угла какого-то дома навстречу мне выскочил заросший рыжей щетиной здоровенный детина с мешком на плечах. Вслед за ним еще несколько мужчин, нагруженных кульками, коробками, свертками. Все они торопливо разбегались по притихшим улицам города в разные стороны.

Я приостановился. Кто такие? Что и куда тащат? Уж не грабители ли? Нет, не может быть, тут что-то другое. Впрочем, почему не может? Грабители только и поджидают таких вот подходящих моментов. Попытался одного задержать. Тот моментально бросил свою тяжелую ношу и юркнул в узкий темный переулок.

Следовало принять решительные и немедленные меры. Я тотчас же сообщил об увиденном в обком партии, связался с начальником гарнизона полковником С. А. Ивановым и приказал:

— Усильте патрульную службу на улицах. Выделите наряды для охраны магазинов и складов.

Вскоре порядок в городе был восстановлен. Грабителей привлекали к уголовной ответственности по законам военного времени. Я присутствовал на допросах некоторых виновных. Среди них оказались, к сожалению, и женщины.

— Как же вы, гражданка, грабежом-то занялись? — спрашивает следователь плачущую молодку, задержанную с кульком макарон.

— Слух пошел промеж людей, что немец в Тулу зашел, а где немец, там, известно, голод, люди мрут. А у меня, гражданин следователь, трое детишек на руках…

— Где ваш муж?

— Там… — Она показала в ту сторону, откуда доносилась артиллерийская стрельба. Против фашистов воюет. Где ж ему еще быть?!

В общем, не разобралась женщина, что к чему, поддалась на провокацию. Таких, конечно, отпускали, а забрасываемых в город вражеских агентов, пытавшихся посеять панику, расстреливали.

Если мы, не зная сна и отдыха, напряженно готовились к новым боям, то и противник не дремал. В течение той же ночи на 30 октября он, по сведениям разведки, перегруппировал силы и сосредоточил на южных подступах к Туле 3, 4 и 17-ю танковые, а также 29-ю моторизованную дивизии. Утром, после артиллерийской подготовки, враг начал штурм города.