Константин Сорокин - Трудные дни сорок первого

А фашисты вновь и вновь бросали танки и мотопехоту на штурм Тулы. Как мы накануне и предполагали, бой 1 ноября начался с рассветом и не утихал до позднего вечера. Высокого накала он достиг в полосе обороны 154-й стрелковой дивизии. За день наши воины отбили шесть атак противника и сами не раз переходили в контратаку.

Несколько необычный бой разгорелся в ночь на 2 ноября. И в номере газеты «Известия» за ту же дату была напечатана обширная корреспонденция об этом бое. «Части т. Ермакова, — писал автор, — днем и ночью отражают атаки врага, удерживают оборону. В одном месте немцы пытались пройти к городу в обход с фланга, но наскочили на наш укрепленный район. Десять вражеских танков было подорвано…

Сегодня ночью враг сделал еще одну отчаянную попытку прорваться сквозь оборону. Большая группа фашистских танков развернутым строем, с зажженными фарами, без выстрелов подошла к оборонительным укреплениям. При отражении ночной танковой психической атаки наши артиллеристы и пехотинцы показали высокие образцы выдержки. Они без выстрела вплотную подпустили танки и в упор стали расстреливать фашистскую колонну. Под покровом ночи к танкам подползли паши пехотинцы с бутылками и гранатами.

Психическая ночная атака завершилась бегством немцев».

Все так в действительности и было. Я и сейчас вижу те гитлеровские бронированные машины с зажженными фарами (я находился тогда на НП полковника К. Н. Леселидзе), слышу повелительный голос командира противотанковой батареи, имени которого память, к сожалению, не сохранила:

— Без команды не стрелять! Не стрелять! Подпускать ближе! Как можно ближе! Теперь все. Огонь!.. Огонь!.. Огонь!..

Над израненным фронтовым городом голубело небо. Солнце светило ярко, но тепла не чувствовалось. Было непривычно тихо, безлюдно. Вдоль улицы Коммунаров — ощетинившиеся противотанковые заграждения. Центральный район — в баррикадах. И всюду, куда пи кинешь взгляд, укрытия для населения от воздушных налетов противника: щели, траншеи, тоннели. Вот таким запомнилось мне 2 ноября.

Затишье в тот день было по всему фронту обороны пашей армии. Враг получил удар, что называется, нокаутирующий. Теперь он подтягивал новые силы, проводил перегруппировку войск. Не шутка — лишь за последние бои фашисты недосчитались семидесяти пяти танков. Впрочем, потери понесли не только их танковые части. Замолчали многие артиллерийские и минометные батареи, пулеметные точки, подавленные нашим огнем. Заметно поредели пехотные подразделения: за четыре дня наши войска уложили на подступах к Туле тысячи гитлеровских солдат и офицеров.

И тем не менее противник не отказался от своих замыслов сломить сопротивление 50-й армии. Разведка установила, что он получил большое пополнение живой силой и около сотни танков. Стало известно и то, что враг выдвигает в район Дубки 43-й армейский корпус генерала Хейнрица. Части этого корпуса уже появились перед обороной нашей 194-й стрелковой дивизии. Одновременно южнее Осиновой Горы сосредоточивались танки. Кроме того, значительные силы двигались на Болохово и Дедилово. Сюда подтягивался 53-й армейский корпус генерала Вайзенбергера. С выходом в район Сталиногорска он прикрывал фланги и тыл 24-го танкового корпуса от наших ударов.

Обходный маневр противника обозначался теперь уже более ясно и определенно. Данные разведки и выводы командования армии вскоре подтвердились полностью: гитлеровцы решили обойти Тулу с востока. Для Военного совета 50-й это не явилось неожиданностью. Мы своевременно приняли меры для укрепления обороны вокруг города и на ближних подступах к нему. Армия была готова встретить натиск врага как с направления главного удара, так и с флангов и тыла. Приказ войскам оставался неизменным: ни шагу назад!

Военный совет решил воспользоваться наступившей паузой в боях и провести армейское совещание политработников — начальников политотделов, комиссаров соединений и частей. В связи с тем что разговор должен был идти о документе исключительной важности — директиве Верховного Главнокомандующего о защите Тулы, то в работе совещания приняли участие представители Главного политуправления Красной Армии бригадный комиссар В. С. Веселов и первый секретарь обкома партии В. Г. Жаворонков.

Не скажу, что тогда у меня были слабые нервы или я не умел управлять своими эмоциями. И все-таки, помню, излагая директиву — зачитывать не было надобности, знал ее наизусть, — испытывал сильнейшее волнение, голос мой заметно дрожал. Оно и понятно. Верховный Главнокомандующий ставил задачу не кому-нибудь, а непосредственно нам, воинам 50-й армии: город врагу не отдавать.

Ответ армейских участников совещания на директиву Верховного Главнокомандующего был тверд, единодушен, краток: защита Тулы есть защита Москвы; в Туле фашистам не бывать!

Такую же уверенность выразил в своем выступлении и бригадный комиссар Веселов. Он еще раз подчеркнул, какое огромное значение Ставка придает обороне Тулы в общем сражении за столицу нашей Родины, рассказал о помощи, оказываемой 50-й армии.

— Эту помощь, товарищи политработники, — говорил Веселов, — вы ощущаете повседневно. В вашу армию вливаются все новые соединения и части, а в эти дни прибыл полк реактивной артиллерии. Во все большем количестве получаете снаряды, мины, патроны. Усилена авиагруппа, которая в значительной степени парализует действия авиации противника, наносит ощутимые удары по его наземным войскам…

Слово взял Жаворонков. Он информировал участников совещания о мобилизации областной парторганизацией сил и средств на защиту города, о борьбе партизан в тылу врага. Борьбу же народные мстители вели поистине героическую. Спустя некоторое время, 19 декабря 1941 года, в приказе № 23 по войскам 50-й армии говорилось, что на территории Тульской области партизанские отряды и диверсионные группы, по неполным данным, сожгли и уничтожили пятнадцать фашистских танков, один броневик, сто две автомашины с боеприпасами, горючим и продовольствием, тридцать пять мотоциклов, семьдесят повозок, пустили под откос два железнодорожных состава с войсками и техникой. Истреблено до тысячи двухсот фашистских солдат и офицеров. Выведено из строя пять орудий, девятнадцать пулеметов, много автоматов и винтовок. Собраны и переданы командованию весьма цепные данные о противнике — о скоплении мотомехчастей и обозов по тремстам шестидесяти пяти населенным пунктам, о войсках противника в шестистах семидесяти населенных пунктах, ремонтно-заправочных базах в тридцати четырех пунктах. Выявлено шестнадцать аэродромов и посадочных площадок, установлено наличие штабов в ста девяноста четырех населенных пунктах и выявлено девятьсот пятьдесят вражеских огневых точек. Распространено и расклеено до десяти тысяч листовок [25] ЦАМО, ф. 405, оп. 9769, д. 2, л. 285–286. .