Октябрьская комиссия Сокольнического района - Октябрьские дни в Сокольническом районе

Социал-демократов большевиков вначале февральской революции на московском участке было лишь двое: тов. Иодзевич — фрезеровщик паровозной мастерской и тов. Прохоров — столяр вагонной мастерской. Работать им было очень тяжело. Симпатии большинства были на стороне эсеров. Политическая работа в массах агитационная и пропагандистская велась напряженно.

Партия большевиков отличалась своей сплоченностью и дисциплиной, и это дало свои результаты. Для подготовки рабочего собрания приглашались лучшие докладчики из старших товарищей, которые противопоставлялись какому-либо видному эсеру или меньшевику.

Вскоре удалось привлечь на свою сторону нескольких молодых товарищей, не партийных. В первых рядах оказались; т. т. Хренов (ваг. мастерск.) Мажокин, Бочаров, Г. Рябчиков — слесарь вверенного депо, затем вернулся из ссылки т. Ионов . С этими силами московский участок Николаевской жел. дор. вел подготовку к Октябрьской революции.

Т. т. Иодзевич, Прохоров, Мажокин, Ионов были в Московском Районном Исполкоме Ник. ж. д., а остальные товарищи были на местах.

По инициативе Район. Исполкома, временная милиция Московского Района Николаевской ж. д. была заменена постоянной, под руководством комиссара милиции Дендурианца , который впоследствии выявил себя эсером.

Учитывая предоктябрьскую обстановку, Районный Исполнительный Комитет в составе: председателя т. Иодзевича, членов т. т. — Прохорова, Мажокина и Ионова , постановили создать совет при Комиссаре в составе двух членов исполкома: т. т. Мажокина и Прохорова и комиссара Дендурианца. Тов. Мажокин откомандирован был в качестве постоянного представителя при комиссаре.

В ожидании событий, милиция была вооружена винтовками и наганами и, представляла из себя некоторую силу, на которую необходимо было оказать свое влияние. Когда после московского совещания «живых сил», ждали приезда Корнилова, на железных дорогах организованы были ревкомы, в Советах дебатировался вопрос о вооружении рабочих. Ревком Московского района Николаевской жел. дор. командировал 3-х членов Ревкома т. т. Ионова, Алексеева и Прохорова навстречу белому генералу. И в Бологом был организован Ревком в который вошли разнообразные элементы, вплоть до контрреволюционных включительно. Ячейка социал-демократов большевиков была слишком слаба.

В ожидании скорого прихода Корнилова контрреволюционные элементы подняли голову и стали открыто агитировать за Корнилова, мотивируя свою агитацию необходимостью твердой власти. Пробыли мы в Бологом одни сутки. Переговорив между собой, решили, что с Бологовским Ревкомом ни чего путного не сделаешь. Вечером, под предлогом возвращения в Москву, пожелав успеха Ревкому, отправились пешком.

Верстах 10-ти от Бологого услышали о приближении корниловских эшелонов. Воспользовавшись ночной темнотой, мы с помощью т. Ионова , как специалиста, доставшего в одной из будок ключ и ломик, расширили путь, вследствии чего в непродолжительном времени произошло крушение первого эшелона корниловских войск. Проделав эту штуку, мы направились на ст. Бологое и с первым отходящим поездом уехали в Москву. По полученным сведениям из Бологого эшелон шел медленно и потому крушение было небольшое, но все-же несколько вагонов сошли с рельс и кое-кто потерпели ушибы. О погибших сведений не было. Но все же движение эшелонов прекратилось.

Прибыв в Москву, мы лихорадочно взялись за организацию Красной Гвардии. Этот вопрос предварительно обсуждался в районном совете Московского железнодорожного узла, председателем которого был тов. Пятницкий . Решено было вооружиться как можно быстрее. Привести в исполнение это постановление было очень трудно. Оружия достать было негде. Все оно было в войсковых частях, которыми руководил царский офицер. Созвали общее собрание рабочих; рабочих поставили в известность относительно надвигающейся реакционной опасности. И решение вооружиться встретило сочувствие среди рабочих. Только одни эсеры были против вооружения.

Мне памятен день, когда на общем собрании паровозных и вагонных мастерских обсуждался вопрос о вооружении рабочих и когда после зажигательных речей ораторов социал-демократов большевиков была принята резолюция о необходимости записи в Красную Гвардию. Открыли запись. Записалось около 30 человек. Я избран был начальником Красной Гвардии Николаевской жел. дор. В Красной Гвардии этой дороги приняли участие только две мастерских: паровозная и вагонная.

С вооружением Красной Гвардии обстояло неважно. Для всей гвардии с большим трудом удалось достать 10 старых винтовок системы Бердана, непригодных для стрельбы, затем 4 Нагана.

Таким же способом была организована Красная Гвардия и на других железных дорогах. Затем был организован Железнодорожный Центральный Штаб Красной Гвардии, который помещался в бывш. царском павильоне Николаевской жел. дороги. Начальником был т. Зимин , заместитель т. Гусев с Курской жел. дор.

В Центральном штабе несли дежурство красногвардейцы по вызову со всех жел. дор. Московского узла. Задачей Центрального Железнодорожного Штаба — было держать связь с Центральным Московским Ревкомом и, с другой стороны, с районами Москвы и, с третьей, — с железнодорожными штабами, через них — с линиями железных дорог.

При первых выстрелах мы, северяне, стали стягиваться к нашему месткому и ячейке 1-го участка тяги. Мы получили от комиссара милиции 8 берданок без одного патрона. У некоторых коммунистов были револьверы — всего штук семь — тоже почти без патронов. С таким оружием встали мы на защиту вокзала и охрану мастерских. При проверке проезжавших автомобилей мы выпрашивали иногда пачку или две патронов. Но давали нам больше винтовочные, которые к берданкам не подходили.

На другой день мы получили известие, что на Казанской дороге стоят вагоны с оружием. Мы снеслись с месткомом товарищей, имевших оружие, и пошли к вагонам. Здесь уже грузил себе оружие какой-то завод. Мы помогли погрузке и попросили товарищей подвезти оружие и к нам. Товарищи с завода это сделали. Доставили вместе с нами всего 200 ружей.

Оружие добыли, но патронов все же не было. Тогда двое из нас были откомандированы в Мызу-Раево на Лосиноостровскую в военный склад за патронами, и к вечеру на автомобилях несколько ящиков было доставлено.

Через день к нам с помощью товарища из района доставили еще два вагона патронов и один вагон винтовок. Но ружья оказались румынские и к патронам не подходили. Все же мы уже были богаты оружием и могли организованным порядком действовать.