Октябрьская комиссия Сокольнического района - Октябрьские дни в Сокольническом районе

2. Предложить комиссару выдать оружие для вооружения Красной Гвардии.

3. Созвать Красную Гвардию.

4. Установить дежурства членов Районного Исполнительного Комитета и отрядов Красной Гвардии.

5. Всецело поддерживать Советы Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов.

В связи с текущим моментом созвать экстренное общее собрание.

Шестого марта 1917 года мы (я и т. Мажокин ) записались в партию. Нам было известно, что записаны были уже несколько товарищей из паровозных и вагонных мастерских. Из них я припоминаю сейчас: т.т. Ионова, Ядзевича, Абакумова, Данилина, Прохорова, Хренова и еще других.

Общей работы на первых порах мы еще не вели, но на митингах и собраниях постоянно понимали друг друга.

Первая наша совместная работа была в товарной конторе. Там нас собрал т. Пятницкий . Из наших мастерских было около 25-ти человек; присутствовали также товарищи и с других дорог. Затем уже т.т. Зимин, Пятницкий и Черняк нас часто собирали, говорили с нами обо многом и многому научили. Вскоре стали выступать и наши. Тов. Ядзевича рабочие всегда очень внимательно слушали. Мы очень охотно ходили и на другие митинги и на лекции, по указанию тов. Пятницкого .

Так было до июльских дней. После 4-го июля наша партийная работа сразу упала. Многие позорно бежали, — другие стали относиться к работе чрезвычайно пассивно. Наш секретарь в июльские дни готов был даже сжечь всю переписку, книжку билетов, квитанции и т. д.

На совещании небольшой группы товарищей обязанности казначея и секретаря возложены были на меня.

К началу августа наши дела снова стали поправляться. Приток членов партии все увеличивался. К началу выборов в районную думу мы чувствовали себя настолько сильными, что уже очень часто говорили об открытой борьбе с временным правительством.

Я ясно помню совещание в Белом зале Московского Совета. Там мы и наметили общую линию поведения.

После выборов в районную думу, когда наша партия одержала победу — перед нами, членами партии, стал вопрос о дальнейшей борьбе.

Особенно горячая работа шла у нас в начале октября. Ежедневно мы собирались и обсуждали вопрос о взятии власти и о том, какую работу мы должны проделать в армии. В октябре мы все вступили добровольцами в Красную Гвардию. Здесь у нас работа закипела. Но у железнодорожников была одна беда — не хватало оружия. Это было быстро изжито общими усилиями. Винтовки нашлись на Казанской дороге, на ст. Мирково. На другой же день и патроны отыскались. И пошла работа…

В ночь на 2-ое ноября в Москве наступило затишье. Выстрелы еще были слышны, но реже, не так как в течение недели.

Железнодорожный ревком получил новые тревожные вести о том, что по Николаевской ж. д. идут по направлению к Москве три поезда, из коих два броневых. Кому принадлежали поезда — никто абсолютно не знал.

Викжель окончательно растерялся, не зная что делать.

Ревком стал выяснять положение, чтобы предотвратить дальнейшее кровопролитие в Москве.

Мы, николаевцы, приняли в этой работе самое живое участие: запросили по прямому провод Тверь, Клин, но положительных результатов не добились. Вот как на наш запрос ответила ст. Тверь: «Поезда отправились, из них — два броневых, кому принадлежат — неизвестно. Остановка поезда продолжалась 15 минут. Первый броневой поезд ведет машинист Бродов ».

Это нас еще больше забеспокоило.

Я припоминаю, что мы тут же связались со штабом и запросили дежурных членов Викжеля, которые продолжали быть так растеряны, что не знали что предпринять. Николаевцы без перерыва дежурили, в ожидании новых сообщений, но ничего не получалось. Поезда продвинулись до ст. Клин, где остановились для совещания.

Время шло так быстро, что мы не заметили, как прошла ночь; во втором часу к нам в комитет пришел т. Зимин. Тов. Зимин предложил поехать на паровозе навстречу войскам, выяснить положение и принять соответствующие меры. Тут же т. Зимин отправил телеграмму с требованием дать нам паровоз для встречи войск.

Через 20 минут паровоз стоял у семафора.

Мы стали сговариваться, как следует приступить к выяснению положения и кто должен ехать. Решив не терять ни одной минуты времени, т. Зимин предложил ехать вдвоем. Поехали: он, и от Николаевской ж. д. — я. Ехали со скоростью 75-ти верст в час, остановились лишь на несколько минут на ст. Крюкове по случаю того, что впереди нас стоял товарный поезд.

Когда мы прибыли на ст. Подсолнечное и узнали, что поезд уже вышел из Клина, то дали распоряжение задержать его на первой станции, а сами отправились дальше.

Под‘езжая к станции Флоровской, заметили, что семафор открыт. Мы дали распоряжение закрыть его.

Приказание было исполнено, и первый броневой поезд был задержан.

Выяснили, что неизвестные эшелоны — наши моряки, которые двинулись в Москву на помощь рабочим.

Поезд этот раньше действительно принадлежал Керенскому , он был отобран у него под Гатчиной.

Мы познакомили наших моряков с положением дел в Москве. Они предложили довести нас до Москвы.

Но ввиду того, что в Москве ждали от нас ответа, мы немедленно отправились в Клин, откуда дали телеграмму, что едущие войска — наши союзники, и мер принимать против них никаких не надо.

Февральская революция протекала у нас так, как обыкновенно проходят все буржуазные революции. Железнодорожники не принимали в ней активного участия. Все их участие выразилось в разоружении железнодорожной жандармерии и в возмущении против неугодной администрации. Были организованы ревкомы, затем исполкомы. Главнейшей задачей последних являлась защита интересов трудящихся от произвола администрации, которая, несмотря на революцию, продолжала чувствовать себя хозяином положения. В исполкоме были представители различных политических течений; первенство в количественном отношении занимали эсеры, которые трубили о земле и воле. Социал-демократов было мало. Если и было человека два интернационалиста, то им очень тяжело приходилось работать на службе движения, которая отличалась большой инертностью к рабочему движению. На службе телеграфа было несколько эсеров, с ликвидацией жандармерии взявшие в свои руки наблюдение за станцией. Во главе телеграфа стоял Березовский .

Взаимоотношения между дорожным и районными исполнительными комитетами носили форму соподчиненности; при чем некоторые члены районных Исполкомов были в то же самое время, членами дорожных исполкомов.