Октябрьская комиссия Сокольнического района - Октябрьские дни в Сокольническом районе

Мы стали быстро расходиться по своим районам. На площади уже была кавалерия… В районе уже шла энергичная работа по подготовке к рытью окопов. Я справился по телефону о работе в парке. Из райкома уйти в парк не было возможности. Оказалось, что наши товарищи из парка уже заняли посты по трамвайным станциям: у Сокольнической заставы, на Преображенской площади, у Семеновской заставы и в парке. В подвижном же составе, т. е. в мастерских парка, было приступлено к изготовлению инструмента для рытья окопов, а свободных от постов и дежурств людей направляли с инструментом в распоряжение райкома.

Часов в 11–12, в ночь с 25 на 26, в районе собралась масса народу. Удалось стащить также много инструментов. Его необходимо было отправить в центр, для чего из парка был вызван вагон трамвая.

Вагон прибыл к 3-й Сокольнической ул. Я и еще около 50 товарищей забрали инструмент и отправились в центр города. Большинство из ехавших со мною товарищей были из нашего парка и сокольнических мастерских. Мы ехали без освещения. У Красных ворот нас остановили свои и предупредили, что по Мясницкой проехать нельзя. Тогда мы направились к Сухаревке. Здесь нас также остановили и предложили получить в питательном пункте провиант. От Сухаревки мы направились по Садовой до М.-Дмитровки. Затем мы направились к Страстному монастырю, отсюда на Б.-Дмитровку.

Во избежание обстрела со стороны неприятеля все товарищи, находившиеся в вагоне, уселись на пол и так доехали до Столешникова переулка, где и оставили пустой вагон, а сами отправились в Совет. В Совете я отделился от товарищей, чтобы узнать обстановку. Ушел я из Совета часов в 5 утра.

Вагон стоял все время пустой у Столешникова пер. В вагон сели также покойный тов. Оводов и еще товарищ, фамилию которого не знаю. У обоих были винтовки. Я предложил им выйти, так как я решил ехать через центр, дабы узнать расположение неприятеля. Их, конечно, тоже привлекала мысль узнать, что делается в центре, и они хотели ехать со мною. Я им предложил сесть на пол, чтобы вагон казался пустым.

Я в‘ехал на Театральную площадь, Здесь стояли юнкера. Я полагал, что они меня сейчас же остановят, но они даже не обратили внимания.

Я поехал дальше по направлению к Лубянской площади. Между Третьяковскими воротами и зданием «Метрополя» увидел спешившихся казаков. Они меня также не остановили. Когда я поравнялся с памятником Ивана Федорова, шедший навстречу с Лубянской площади юнкер крикнул «стой».

В это время с Рождественки послышалась стрельба. Сидевшие в вагоне товарищи выбежали из вагона и скрылись в Неглинном проезде. Я дал задний ход вагону и с Охотного ряда выехал на Б.-Дмитровку. При этом надо отметить, что стоявшие на площади юнкера повидимому не были воинственны. Чувствовалась растерянность. Настроение было паническое. Я вернулся обратно в район и сообщил все, что было нужно. Из района отправился в парк.

Здесь мы приступили к организации столовой, в которой отпускались обеды для всех участвовавших в революционной работе. Отпуск обедов производился для своих парковских рабочих без талонов. Для товарищей из других организаций обеды отпускались по талонам сокольнических мастерских (там был главный пункт распределения живой силы). Отпускались обеды также по запискам райкома. Столовая снабжала обедами на месте и отправляла их также в район. Кроме столовой было организовано несколько вагонов Красного Креста для перевозки раненых, при чем для работы в этих вагонах людей было более, чем достаточно. Предлагали свои услуги на перебой не только мужчины, но и женщины. Дежурили без перерыва, дожидаясь случая заменить уставших.

Вообще настроение рабочих парка было весьма революционное. Очень много беспартийных рабочих ходило в район и в Сокольнические мастерские, где получали разного рода назначения: на караулы, на обыски, в боевые отряды, которые отправлялись в центр.

Впрочем, в революционной работе вместе с нами принимали участие не только беспартийные рабочие, но и рабочие из партии меньшевиков (только очень мало). Помню слова меньшевика Иванова:

«Раз рабочие дерутся с буржуазией, я не могу стоять в стороне и смотреть так спокойно, как это многие мои товарищи по партии делают».

Повторяю, их было не много. Большинство же меньшевиков и эсеров в последние дни революционной схватки старались вызвать смуту среди рабочих на почве несвоевременной выплаты жалованья. Но понятно было каждому хоть маломальски мыслящему рабочему, что задержка вышла естественная и она была неизбежна.

Рабочие парка смотрели на происходящую революцию прямо, с открытыми глазами, зная, что много будет трудностей на пути. И потому всячески помогали нам в революционной борьбе, а на причитание и хныканье меньшевиков и эсеров не обращали внимания.

В 1917 году, в августе, точно числа не помню, я был избран в Районный Совет от Ново-Сокольнического, ныне Русаковского трамвайного парка. Это был день Корниловского совещания. Наш профсоюз городских рабочих и служащих дал директивы высадить из вагонов членов Корниловского совещания (они пользовались безплатным проездом). Я работал тогда на линии и мне пришлось как раз на Лубянской площади высаживать одного члена; тогда часть интеллигентной публики стала ругать и угрожать мне, но рабочие сидевшие тут же стали на мою сторону. Я остановил вагон и высадил члена Корниловского совещания.

В сентябре, точно числа не помню, на заседании Пленума Райсовета, который происходил в театральном зале Ермаковского работного дома, нашей фракцией в повестку дня был поставлен вопрос о создании Красной Гвардии. В то время Исполком состоял из меньшевиков и правых эс-эров. Председатель собрания был Лузин, секретарь — меньшевичка — Бланк, называющая себя об‘единенкой. Когда стали дебатировать этот вопрос, то меньшевики и правые эсеры возражали против создания Красной Гвардии, но предложенная нашей фракцией резолюция «требовать от Московского Совета вооружение рабочих» была принята абсолютным большинством.

Затем, точно числа я не могу упомнить, но только это было в конце сентября или в начале октября — на пленуме рассматривался вопрос о пресловутом циркуляре министра труда Скобелева о фабрично-заводских комитетах, где нашей фракцией была предложена резолюция «об отмене этого циркуляра». Она принята была абсолютным большинством пленума, хотя Исполком пытался саботировать все эти постановления. Тогда наша фракция, учитывая настроение пленума, стала подготавливать перевыборы Исполкома.

В октябре, — приблизительно в середине, я хорошо помню, как назревал саботаж. Эти были наши последние два пленума до Октябрьских событий.