Октябрьская комиссия Сокольнического района - Октябрьские дни в Сокольническом районе

Проделана была также предварительная работа по подготовке красных санитаров; врач завода Михельсона, меньшевик Дыхно, любезно учил работниц оказывать первую медицинскую помощь.

На заводах одни обучались военному делу, другие — санитарному; «дисциплина заводская падала». И неудивительно, что последовал циркуляр Министерства Труда о поднятии дисциплины.

Накануне событий мы в районе имели 200 плохо вооруженных красногвардейцев, санитарный отряд и почти всю рабочую массу, шедшую за нами.

Администрация завода была парализована и под давлением штаба, со скрежетом зубовным, вынуждена была оказывать нам содействие.

Рабочих все больше и больше охватывало боевое настроение.

На угрозу Рябцева разогнать организовавшийся Московский Революционный Комитет, рабочие откликнулись восстанием.

В подрайоне был организован Ревком, и уже 30 октября в подрайоне власть перешла в руки Алексеевского Ревкома.

Был захвачен комиссариат, помещение районной думы. На заводах завкомы стали господами положения, распоряжаясь имуществом заводов и подчиняясь исключительно приказаниям революционной власти.

Справившись в подрайоне, захватив все средства связи, транспорт, Ревком бросил все силы в центр. В районе было оставлено только необходимое количество людей для окончательного вылавливания и разоружения белогвардейцев и борьбы с бандитизмом.

Все лучшие руководители подрайона направились в Горрайон к Сухаревой, где помещался Ревком.

Отправлялись наскоро организованные боевые рабочие отряды, санитары, рабочие постарше — с лопатами, кирками.

Бедный рабочей массой, Горрайон ожил; повеселели лица у Ревкомовцев, — Алексеевцы принесли с собой бодрость и уверенность в победе.

Когда мы пришли, у Ревкома перевозочных средств не было; связь была слабая, царили разброд и растерянность, еще только нащупывались пути.

С приходом алексеевцев, все близлежащие улицы в несколько часов покрываются окопами и баррикадами; усиленно вылавливаются белогвардейцы; выясняются занятые ими пункты; у Ревкома сосредотачивается весь транспорт района; весь район привлекается к служению Ревкому, и недельная упорная борьба, без сна и отдыха, приводит к окончательной победе.

Так участвовали рабочие Алексевско-Ростокинского подрайона в Октябрьском перевороте.

Слава ее участникам!

Вечный позор и стыд трусам — меньшевикам и эсерам, стоявшим в эти кровавые дни в сторонке!

У нас, на заводе Михельсон, после февральской революции среди рабочих вначале пользовались популярностью эсеры и меньшевики. Но постепенно сознание рабочих прояснилось, и в политическом настроении произошел характерный перелом.

Наряду с этим стало наростать среди рабочих нашего завода справедливое негодование и недоверие против эсеро-меньшевистской власти, так как, вместо обещанной и долгожданной земли и воли, пролетарии получили «землю и пулю». По призыву большевиков решили организовать Красную Гвардию.

С этой целью был избран начальник Красной Гвардии, анархист тов. Бекренев и я — помощником начальника. Принялись за систематическое военное обучение. Оружие — винтовки, револьверы, патроны и бомбы — приобреталось различными способами: покупались за деньги у солдат и на средства рабочих.

Рабочие завода Михельсон явились в то время инициаторами революционной работы в Алексеевско-Ростокинском районе и служили центром политического об‘единения рабочих заводов нашего района; к моменту Октябрьского переворота наша Красная Гвардия выросла до 50 человек.

Особенно горячее участие в организации Красной Гвардии принимал анархист тов. Бекренев (ныне коммунист), т. Самарин — секретарь завкома (в настоящее время студент свердловец), тов. Верзамнек , убитый в первое наступление у Московского Почтамта, тов. Огильба и ряд других.

Накануне вооруженной схватки нашей Красной Гвардии в центре города, т. Бекренев предложил мне собрать отряд, направиться в центр и занять редакцию «Московского Листка». Я не соглашался, ссылаясь на отсутствие распоряжения из центра. Тогда тов. Бекренев собрал немногочисленный отряд и направился туда и сейчас же был окружен юнкерами. Первое время он с нами сносился по телефону и просил помочь выбраться из создавшегося положения. Послана была разведка, по сведениям которой выручить их не представлялось никакой возможности.

Настроение в городе было напряженное. Чувствовалось, что должно произойти что-то грандиозное. События не заставили себя долго ждать, и после проведенной неспокойно ночи на другой день открылись военные действия.

В этот день рабочие завода Михельсон на работу вышли своевременно, но к работам не приступали, а, собравшись группами, горячо обсуждали создавшееся положение.

Утром завком созвал собрание рабочих, выступали эсэры и меньшевики, призывали от вооруженного выступления воздержаться, но их агитация, как и всюду уже, не действовала на рабочих. Затем выступили с.-д. (большевики). В горячих призывах раз‘яснили рабочим значение создавшегося положения.

В настроении рабочих замечался особый революционный под‘ем и твердость, только незначительная часть оставалась пассивной. После собрания небольшими группами рабочие направились в центр. Т. т. Самарин, Верзамнек и я получили распоряжение В. Р. К. Горрайона вырыть окопы и забаррикадировать Сухареву площадь со всех сторон, что нами и было исполнено с помощью солдат, привлеченных из Спасских казарм. Это делалось с целью обороны штаба Ревкома Горрайона, находящегося на углу Сухаревки и 1-й Мещанской ул.

Тов. Верзамнек получил назначение направиться с отрядом к передовым позициям к почтамту, где через часа два или три был убит в бою с юнкерами. В этот же день рабочие фабрики и завода нашего района продолжали приходить в штаб В. Р. К., где они быстро и довольно сносно вооружались, получали продовольствие, группировались отдельно в отряды и десятки и направлялись на боевую линию.

Из работниц-женщин, пришедших в завком, формировались санитарные отряды, которые организовывали перевязочные пункты и направлялись в соответствующие боевые места.

Считаю необходимым отметить деятельное участие санитарки-работницы т. Кузнецовой , которая неоднократно при исполнении своих обязанностей подвергалась обстрелу со стороны противника и, не смущаясь этим, продолжала спокойно перевязывать раненых.

Вся эта лихорадочная работа происходила в течение 7-ми бессонных тревожных суток и впоследствии, как известно, не оказалась бесплодной, а принесла неизмеримое счастье угнетенному человечеству.