Ян Валетов - Самое трудное для писателя — заставить редактора прочесть хотя бы несколько страниц романа (Интервью)

Информация к размышлению:

Писатель Ян Валетов родился 26 августа 1963 года в Днепропетровске. Окончил физико-технический факультет Днепропетровского национального университета. Был капитаном команды КВН ДНУ, членом Всесоюзного Клуба «Что? Где? Когда?», один из создателей игры «Брейн-Ринг». По роду деятельности — бизнесмен. Публиковал статьи в интернете и газете «Бизнес» под псевдонимом Борис Битнер. Первый роман, триллер «Левый берег Стикса», вышел в Киеве в 2005 году. Автор фантастического цикла «Ничья земля», трилогии «Проклятый», романов «Прицельная дальность», «Остаться в живых» и других произведений. Лауреат премий «Интерпресскон» (Санкт-Петербург) и «Бронзовый кадуцей» (Харьков). Живет и работает в Днепропетровске.

— Ян, вы чегэкашник с солидным стажем, то есть по определению человек эрудированный, с аналитическим складом ума… Однако самый успешный ваш цикл «Ничья земля» — фантастический боевик. Мало того — боевик постапокалиптический. С чем связан столь, извините, неоригинальный выбор жанра?

— По поводу попадания романа в лениздатовскую серию «Фантастический боевик» вы трогаете меня за больное. Я много раз пытался убедить Александра Сидоровича, что это совершенно другой жанр — роман-предупреждение, социальная фантастика, да и не фантастика это, в общем-то, если разобраться, — но Сидорович был непреклонен. Доктор сказал в морг? Значит, в морг! И «Ничья Земля» вышла именно в этой серии.

С другой стороны, у Александра Викторовича был совершенно неубиваемый аргумент: «Ты хочешь, чтобы роман увидел свет? Назови его фантастикой. Иначе его просто не пропустят».

Но теперь, когда роман давно издан, переиздан и распродан, можно сказать: это не фантастический боевик. Это не постапокалипсис. Это не шпионский роман и не политический триллер. Это все вышеназванное в одном флаконе, жанровый коктейль многоцелевого действия.

Что касается моего ЧГКшно-брейнрингового прошлого, то именно старая закалка позволила мне написать книгу, в которой пять многослойных сюжетных линий, за которыми и уследить-то было трудно, благополучно сплетаются в довольно реалистичный и жесткий финал. Роман написан, как «паззл», и только в тот момент, когда последний элемент ложится на свое место, читатель имеет возможность увидеть полную картину, понять, что все, что он прочел раньше, оказалось вовсе не тем, чем казалось.

Что касаемо жанра… Вот поясните мне, чем плох постап? Почему постап не может быть хорошей литературой? Какое, вообще, отношение жанр имеет к литературной ценности произведения? Мне кажется, что такое вот отношение «через губу» к некоторым направлениям литературы свидетельствует лишь о снобизме критиков, и ни о чем больше!

«— Вас называют писателем-фантастом, Денис. И в каждой вашей книге есть фантастическое допущение. Почему именно фантастика для вас — основной жанр?

Голос у нее несколько лучше внешности, но не намного, хотя она пытается припустить чуть хрипотцы для сексуальности, только получается похоже на хронический ларингит. Но вопрос нормальный, без второго дна. Возможно, она даже читала «Факельное шествие». Или «Плохие новости на понедельник». Неважно, что… Важно, что читала.

— А почему нет? Чем фантастика хуже исторической драмы? Или городского романа? Скажите, Анна Каренина существовала в реальности? А каким был Кристобаль Колон, если он был? Тарас Бульба, князь Серебряный, Захар Беркут, д`Артаньян? Кто они? Исторические фигуры, плод воображения авторов? Или и то, и другое? Весь мир, который мы помним, выдуман писателями! Мы знаем войну 1812 года по роману Льва Толстого, революцию — по Лавреневу, Бабелю, Алексею Толстому. Все — войны, катаклизмы, великие открытия, научные свершения — для нас сохранили писатели. Кто из обычных людей станет читать хронику, когда есть романы? Восстание Спартака — это Джованьолли, ад — это Данте, Южная Америка — это Маркес. Каким останется в истории политик, зависит не от него и даже не от его дел, а от летописца. Что мы будем вспоминать о событии через 20-30-50 лет, зависит от того, что напишут о нем писатели».

Это из моего нового романа, который пишется уже больше года, из «Чужих снов».

И это тоже оттуда, чтобы я ответил вам не сам, а устами своего героя-писателя:

«— Меня считают фантастом, — продолжил Давыдов, улыбаясь, — но я не пишу фантастику. Я пишу о том, что мне интересно, что меня волнует. Мне надо сделать книгу такой, чтобы вы ее запомнили, чтобы порекомендовали прочесть ее вашим друзьям и близким. И если для этого нужно фантастическое допущение, то я с удовольствием его сделаю. И оно станет реальностью для тех, кто роман прочтет, полюбит моих героев и проживет с ними придуманный мною кусок жизни. Это не фантастика, это просто литература. В литературе нет высоких и низких жанров, есть хорошие писатели, которые пишут интересные книги, и плохие писатели, которые пишут книги скучные. Есть люди, не владеющие ремеслом, и люди, ремеслом владеющие. Одних вы будете читать даже если они напишут телефонный справочник, а других не будете, что бы они не написали. Первично читатель выбирает не жанр, а рассказчика. Вот и все. Я ответил на ваш вопрос?»

Поэтому позвольте мне не согласиться с «неоригинальным выбором жанра». Я писал о своей стране, о вашей стране, о политиках, о судьбах, о прошлом, которое называлось СССР, о будущем, которого может и не быть, если мы не поумнеем…

Как по мне — прекрасный выбор и жанра, и темы. И то, что читатели ругали, спорили или хвалили роман с одинаковым пылом, лишь подтверждает мою правоту.

— Насколько реальным вам кажется сегодня футурологический прогноз, данный в «Ничьей земле» — с учетом последних украинских событий?

— Можно я опять начну с самоцитаты? «Дураки и герои», 2008 год, третья книга тетралогии.

«В эту зиму на площадях больших и малых украинских городов плескались замерзшие, злые толпы. Они то гудели, как разбуженные ульи, то начинали пронзительно кричать, скандируя подсказанные организаторами лозунги, и тогда на трибуну лезли представители недобитой оппозиции — хорошо одетые господа и дамы с горящими нездоровым блеском властолюбия глазами. Они-то и направляли народный гнев в нужную им сторону. Кто-то винил во всем Россию, кто-то Америку, кто-то, как обычно, евреев и банкиров — все зависело от того, какую именно область бизнеса или какие рычаги управления хотели прибрать к рукам непонятно откуда возникшие выразители общественной воли.