Анатолий Медников - Путь наверх

Особенно уставал Сатин по ночам. Работали при свете фар машин, прожекторов, разрывающих белую мглу. Земля, оставленная в покое хотя бы на час, смерзалась в комья, которые невозможно было разбить и ломом. По гребню дамбы Сатин организовал поток машин; утюжа насыпь, из конца в конец непрерывно двигались бульдозеры, весь берег Волги содрогался от рева моторов.

В марте над Жигулями пронеслись свирепые вьюги. Группу Сатина временно перевели на верховую перемычку, на самый передний край ее, так называемый оголовок, особо укрепленный дополнительными шпунтовыми ячейками. Эти стальные, вбитые в дно реки столбы диаметром в двадцать метров создавали самый мощный и стойкий опорный редут в битве с рекою.

Группа Сатина работала с низовой стороны перемычки, которую наращивали комбинированным способом: земснарядами, впервые в истории гидромеханизации намывающими грунт в зимнее время, и «сухим» методом — грунтом из котлована. Здесь, на середине Волги, особенно неистовствовал ветер. Резкие порывы его сбивали людей с ног, валили в глубокие сугробы. Но все-таки самосвалы с грунтом проходили по узкой колее дороги между высокой шпунтовой стенкой и ледяной кромкой Волги.

А Сатин не переставал думать о своей целиковой перемычке, волнуясь за ее судьбу.

— Вот, Жора, — сказал он как-то своему другу прорабу Андрианову, — товарищ паводок придет, проверит, кто как работал!

— Да, как вода подойдет, побегаем мы с тобой вдоль перемычки, — согласился Андрианов.

— Все-таки она в зимних условиях сделана, — беспокоился Сатин. — Если ее прорвет Волга, котлован затопит за один час.

— А я спокоен. Мы тридцать три смотровых шурфа пробили на дамбе. И ни в одном не обнаружили комков. Монолит! — напомнил Андрианов.

— Это так, друг, а все-таки впереди три тяжелых недели. Пока не минет пик паводка. Это он нас, гидротехников, учит и мучает, мучает и учит, — вздохнул Сатин.

Скоро молодежное прорабство Сатина вновь вернулось к целиковой перемычке, готовя ее к приему паводка — суровому и ответственному испытанию.

Это заседание партийного бюро состоялось в середине апреля, в дни, когда весь район жил и думал только об одном — о судьбе котлована. Коммунисты собирались в продолговатой большой комнате, служившей и местом заседаний и кабинетом секретаря партбюро Петра Дмитриевича Иванова.

Секретарь внимательным и словно испытующим взором встречал каждого входящего и, показывая рукой на свободный стул, в то же время вполголоса разговаривал с уже немолодым инженером Атутиным.

Начальник технического отдела и секретарь цеховой парторганизации 2-го участка Атутин еще в марте на состоявшейся тогда по инициативе коммунистов технической конференции сделал доклад о проблемах разработки котлована в паводковый период. Споры, разгоревшиеся там и послужившие одной из причин этого заседания партбюро, имели краткую, но напряженную предысторию.

Уже в начале весны, когда стали реально ощутимыми трудности, вызванные распутицей, грунтовыми водами и бездорожьем, кое-кто из практических работников стал сомневаться в возможности эффективной работы в котловане.

— При таком напоре Волги образуется большая фильтрация, и с водоотливом будет трудно справиться, — говорили одни.

— Тяжелые экскаваторы типа «Уралец» утонут в забоях, — говорили другие.

— Лучше потерять два месяца, чем поставить технику под угрозу затопления, погубим экскаваторы и потеряем полгода, — пугали третьи.

Атутин предложил наступательный план формированного строительства водопонизительных траншей по всему контуру котлована, ввода в действие шагающих экскаваторов и укрепления защитной целиковой перемычки.

Конференция решила: работы в котловане не приостанавливать ни на один день, грунтовой воде и бездорожью дать самый решительный бой.

Но неуверенность некоторых инженеров, а подчас и панический страх перед распутицей давали себя знать. Об этом и заговорил Иванов, открыв заседание партийного бюро.

— Инженер Биданоков, который сидит напротив меня, — сказал Иванов, глядя на усталое лицо начальника участка, — вчера на диспетчерском совещании как бы мимоходом заговорил о возможности отвода экскаваторов подальше от целика, опасаясь, видимо, прорыва Волги через перемычку. Самая эта мысль свидетельствует о том, что начальник важнейшего участка в сознании своем еще не сжег все мосты к отступлению.

Иванов передвинул на столе бумаги, долгой паузой призывая к особому вниманию:

— Пусть запомнят все! Эвакуироваться мы не собираемся. Экскаваторы останутся на местах. Разговоры маловеров надо пресечь. Теперь у нас два врага: распутица и неуверенность слабовольных людей.

Секретарь поднял трубку телефона и вызвал начальника района:

— Мы решаем важное дело, неплохо бы тебе зайти.

Видимо, Оглоблин ссылался на занятость.

— Неплохо бы тебе зайти, — повторил Иванов, — и захвати начальника автоколонны. Партбюро хочет посмотреть ему в глаза.

Через минуту в комнату вошли Оглоблин и начальник автоколонны.

— Мы, — начал Иванов без всякого вступления, голосом, в котором зазвенели суровые, металлические нотки, — в течение трех дней изучали работу автоколонны, и вот вывод партбюро: на крутом повороте, Дроженко, вы оказались паникером. Трудное положение с дорогами вас не извиняет. Много машин в ремонте, их не хватает на решающих участках. Вольно или невольно вы поддерживаете тех, кто думает, что технику можно остановить.

Высокий, с усталым и растерянным лицом Дроженко горячо заговорил о трудностях.

Партбюро внимательно слушало его, пока он не начал повторяться, растеряв первоначальный пыл оправданий.

— Не там, не там ищете, Дроженко, — укоризненно заметил Иванов. — Провалились потому, что пренебрегли помощью парторганизации, решили, что сделаете все сами, переоценили себя, недооценили силу коллектива.

— Да, я виноват, — признался Дроженко, распахивая черный дубленный полушубок, в котором ему стало жарко. — Виноват, но быстро исправлю положение.

— Не вставайте на путь необоснованных авансов, — тут же предупредил его Оглоблин.

— Легко, легко каетесь, — поддержал его Иванов, — Но вам не вынесли партийного недоверия, еще не поздно исправиться, коммунисты района готовы помочь транспортникам. Товарищи, — обращаясь ко всем, энергично продолжал Иванов, — партийное бюро считает, что наступил момент, когда надо поставить коммунистов на все решающие участки в трудные дни паводка.

— Нас много хвалят, много о нас пишут, — заметил Оглоблин, — плохо, если это закружит головы отдельным товарищам, потому, что с нас еще больше спросят.