Анатолий Медников - Путь наверх

— А когда, на какой стройке было просторно, пока все «в лесах»? В тесноте, да не в обиде, только принимайте поскорей, товарищи, — улыбнулся инженер.

Скрепчинский добавил, что надо посоветоваться с начальником района Оглоблиным, у которого с минуты на минуту должно начаться важное совещание паводковой комиссии.

— Кстати, вам полезно послушать и подышать воздухом стройки, — заметил он.

Оглоблин стоя встретил инженеров, поздравил их с приездом, попросил коротко изложить основные требования.

— Надо нам здесь «садиться», в Жигулях, создать крепкий монтажный участок, и работать с вами, Дмитрий Федорович, и делать большие дела, — сказал инженер «Стальконструкции».

— Ну, и прекрасно, обосновывайтесь и начинайте. Нашего полку, как говорится, прибыло. Рады и будем помогать. Ну, теперь начинаем совещание, — сказал Оглоблин, приглашая всех инженеров, ожидавших в приемной, заходить в кабинет.

Совещание было кратким, потому что все торопились на верховую перемычку, оно было напряженным, ибо с участков поступали тревожные сигналы о разрушающей работе реки.

Оглоблин обрисовал положение. Вода продолжала прибывать. Волга уже подбиралась к основанию шпунтового ряда, ее относительная отметка равнялась 32,40 метра и до основной дороги, идущей с берега на перемычку, оставалось не более полутора метров.

— Если не обгоним Волгу, поднимая насыпь, потеряем дорогу, — сказал Оглоблин.

Инженер Щелканов подтвердил серьезность обстановки. Отстать от реки никак нельзя: подымись Волга быстро на полтора метра — и беды не оберешься!

— Куда же мы в таком случае направим поток автомашин с камнем? Важно, очень важно остановить Волгу около оснований шпунтовой стенки, — сказал Щелканов.

Он несколько раз повторил, что положение на перемычках внушает ему тревогу. Оглоблин спокойно ответил:

— Ты прав, Василий Иванович, камушек придется сыпать, но спокойно и ритмично. От воды уйдем, или мы не укротители рек? — улыбнулся он.

Скрепчинский записал в протокол паводковой комиссии:

«Состоялось решение досыпать верховую перемычку еще на несколько метров».

— Теперь «целик», — объявил начальник; он обратился к начальнику транспорта всей стройки инженеру Гурарию с предложением завести в речную часть котлована баржу, груженную камнем, и поставить у плотины на случай аварийного прорыва.

Начальник транспорта, инженер с красивой седой головой и лауреатским значком на лацкане пиджака, не был склонен признать необходимость такой меры. Он возразил Оглоблину, и они поспорили:

Г у р а р и й. А что даст баржа с камнем, Дмитрий Федорович?

О г л о б л и н. Камень! Шестьсот тонн! Помилуйте, Роман Самарыч, да сразу завалим проран и остановим воду. Пятьсот мешков с грунтом мы уже заготовили на дамбе.

Г у р а р и й. А что если сложить груду камней на «целике»?

О г л о б л и н. Но в каком месте? Перемычка велика. Нет уж, не скупитесь, нам нужны именно дежурные баржи, которые можно было бы подвести к любому месту дамбы. Шутить с рекой трудно. Волга! Ведь это Волга, Роман Самарыч!

Г у р а р и й. Хорошо, будут вам баржи. (Он кивнул в знак согласия и вдруг мягко и дружески улыбнулся.) А ведь мы, Дмитрий Федорович, в прямом и переносном смысле, «на воду дуем».

О г л о б л и н. Мы с вами опытные гидротехники, привыкшие иметь дело с водной стихией. Разве уверенность в победе исключает предусмотрительность? Нет уж, лучше еще и еще раз продумать!

Кто-то из инженеров вспомнил, что до «пика паводка» осталось немного времени, и, по всей вероятности, он в этом году не будет особенно большим.

— Да, вода не так уж высока, это и без прогнозов теперь видно, — заметил Щелканов.

— Василий Иванович, наконец-то начинаешь успокаиваться, поздравляю! — улыбнулся Оглоблин. — Но оружие, товарищи, складывать рано. Могут быть еще всякие неожиданности. Сейчас нам подадут машины, поедем смотреть перемычки. Вот как взглянешь на волжское раздолье, и голова лучше работает. В общем, борьба наша с Волгой продолжается!

Пик паводка у Жигулей совпал с одним из воскресных дней конца мая 1952 года. С утра было пасмурно, но тепло. На рассвете прошел дождик, прибив пыль к земле, и воздух над котлованом и рекой казался кристально чистым, прозрачным, только в легкой дымке плавали серые дали берегов и зеленые курчавые вершины гор. Спокойная, особенно величественная в эти дни наибольшего весеннего разлива, Волга плавно катила свои свинцовые воды.

Я шел по гребню дамбы, украшенной многочисленными транспарантами, призывными лозунгами и красными полотнищами флагов. Широкая колея дороги, укатанная машинами, стала ровной и блестящей, точно асфальт. Строители принарядились. Мужчины в лучших костюмах, женщины в ярких летних платьях, оживленно беседуя, гуляли по перемычке у реки, как по любимому проспекту своего города.

— Только бы липы посадить вдоль берега, — мечтательно вздохнул Сатин, — вот была бы красота!

— «Невский», — засмеялась Людмила Васильевна. — Это наш «Невский»! Ну, разве я когда-нибудь думала, что буду с таким удовольствием гулять по обыкновенной земляной насыпи и так гордиться ею?

На верхней перемычке было еще больше отдыхающих строителей. Тут Сатины увидели Оглоблина и Скрепчинского, Иванова, Биданокова, экскаваторщиков из котлована. На каменистом кряже, как на самой передовой линии стройки, полыхало на ветру алое полотнище.

На середине реки бил в лицо свежий ветерок, глухо шумела Волга, огибая плотину и прибрежные каменистые откосы, мокрые от серебристой россыпи брызг.

— Ну что, дружок Сатин, — сказал подошедший Оглоблин, — пришел «товарищ паводок», попугал нас немного, и вот мы его благополучно проводили. А теперь, смотришь, надо засучивать рукава для новых дел.

Мы пошли затем вдоль откоса перемычки, за краем которой Волга заходила в еще затопленную русловую часть котлована, а минуя ее, словно расправив плечи, уже вольно текла по всей ширине. Крепчал ветерок, и река начинала сильнее «дышать», разгуливаясь пенными гребешками волн.

— Вон там, — сказал Сатин, показывая на середину реки, — нам поручено поставить одну из бетонных опор для подвесной канатной дороги. Она перекинется через Волгу с берега на берег. На горе Могутовой работы уже начались.

Прорабство Сатина было занято еще на целиковой перемычке, когда молодому инженеру поручили разработать новый проект организации работ. На самом быстротеке, где, сдавленная перемычками, неукрощенная Волга особенно сильна, Сатин и его друзья должны были вбить в дно реки «ряжи», заполнить их камнем и железобетоном, создав прочную площадку для опоры канатной дороги.

Сатин был уже весь в новом, целиком увлекшем его деле.