Ludmi Nuez - Моя жизнь — что это было?

В том году я стала часто болеть — усилилась гипертония, начались проблемы с сосудами головного мозга. Я дважды попадала в больницы, Олег в это время или был в лагере, или оставался со знакомыми. (Кстати, когда Олежек перешёл в 6 класс, я смогла достать ему путёвку в лагерь в Болгарию, где ему очень понравилось).

Я подала на инвалидность, и медкомиссия присвоила мне вторую группу инвалидности с диагнозом — ишемическая болезнь сосудов головного мозга. А весной у меня случилась беда с глазами, вернее, с левым глазом. Неожиданно, обнаружилось отслоение сетчатки, да не простое, а с большим отёком, с изменением пигментного пятна, т.е. я стала видеть этим глазом, как в кривом зеркале, да ещё с изменением цвета предметов. Стала высиживать очереди в Институте Фёдорова; диагнозы были неутешительные; мне назначили уколы под глаз, которые не помогали, да и не могли помочь, потому что это была почти профанация. Моя бывшая начальница (я уже тогда в этом Институте не работала) сказала, что при моём диагнозе в какой-то степени могли бы помочь уколы лусентиса, но каждый такой укол стоит 80 тысяч рублей.

Я подумала, что надо лететь в Испанию, идти там к врачам и, может, там смогут делать такой (или такие) укол (ы) бесплатно. И я полетела. Приехав в Кастельон, пошла сразу в госпиталь, отсидела положеннное по срочности время до приёма, врач принял и мне было сказано, что да, мне нужно несколько таких уколов, и что, несмотря на разразившийся в Испании кризис, их пока ещё делают бесплатно. За лето нужно было сделать три укола. И дважды я специально для этого летала в Испанию. А на третий укол, назначенный в августе, я уже прилетела вместе с Олегом. Я приняла окончательное решение вернуться в Испанию, подстёгнутая своим резко ухудшимся зрением и плохим прогнозом на дальнейшее.

Жарким августовским днём 2011 года мы с Олежей прилетели в Испанию. Мне надо было делать в кастельонском госпитале укол в левый глаз, уже третий по счёту, и мы остановились у Росы. Но надо было срочно искать жильё в Валенсии — я хотела, чтобы Олег пошёл в школу в большом городе. На следующий день после укола я поехала в Валенсию, зашла в русский магазин, посмотрела объявления и в тот же день мне удалось снять комнату у одного крымчанина, проживавшего в снимаемой им самим квартире. И на другой день мы перебрались в Валенсию, в эту комнату. 15 августа Олежке исполнялось 12 лет, мы скромно отметили его д.р., пойдя в знаменитый валенсийский Биопарк.

Август в Испании самый тяжёлый месяц в смысле жары и духоты, и в городе остаются в это время только те, кто не может пойти в отпуск и уехать, т. е., в основном, иммигранты. Город становится грязнее, чем обычно. В общем, Олег ходил по городу и плевался Испанией — всё ему не нравилось, и он сказал, что останется тут на полгода или максимум на год — ради меня. От жары мы спасались на море или в кинотеатрах и кафешках. В конце августа надо было определять ребёнка в школу, он должен был пойти в первый класс среднего уровня (ESO). Но в ту школу, в которую я хотела его определить, не было мест, и мне дали направление в какую-то дальнюю, в которую я не хотела отправлять ребёнка.

И тут Юля предложила Олегу лететь в Нью-Йорк и поучиться в ньюйоркской школе. Мне эта мысль понравилась — ведь так Олег опять сможет практиковать свой английский, не говоря о том, что условия нашей жизни с Олегом в квартире с соседом не были предпочтительными. Был ещё один фактор — мне не нравилось поведение Олега, и я надеялась, что жизнь у Юли в семье что-то поправит. Правда, самое большее, что он мог находиться в Америке без визы, было три месяца. С 12 лет Олег некоторыми авиакомпаниями мог лететь один, и я стала искать ему билет. Олег полетел в Нью-Йорк из Барселоны, очень хорошо, что в самолёте летело ещё несколько подростков, сопровождаемых стюардессой. В Нью-Йорке через неделю пошёл в школу.

А я продолжала своё лечение, теперь уже в Валенсии; после укола глаз видел получше, но потом опять наступало ухудшение. Забегая вперёд, скажу, что в общей сложности мне было сделано в течение трёх лет 12 уколов лусентисом и три лазерные фотодинамики, после чего отслоения сетчатки, отёка и кровоизлияния в глазу больше не выявлялось, но макула глаза атрофировалась, и вижу я, в основном, за счёт правого глаза, на который я буквально молюсь.

Между тем, стройка в Марушкино, куда я вложила деньги на квартиру для Юли, зашла в тупик, и давно уже стало ясно, что надо забирать деньги. Я полетела в Москву и после долгих переговоров мне это удалось — я забрала у застройщика свои деньги и даже с процентами штрафных и стала искать возможность купить квартиру в Валенсии. И я нашла строящийся в том же районе дом VPO, т. е. бюджетный дом с дотацией от государства. В течение нескольких месяцев я платила взносы по 500е и ждала квартиру к лету следующего года.

Через три месяца, в конце ноября вернулся из Америки Олежек. Мы с ним ходили в бассейн и занимались по программе его русской школы. В конце декабря вместе полетели в Нью-Йорк, где после каникул Олег опять пошёл в ньюйоркскую школу, а я вернулась в Валенсию. Правда, ходил он в неё уже неохотно, называл её дебильной, и, наверно, особого стимула у него там учиться не было. По этой причине поссорился с Юлей, даже подрались, и я сказала, что раз так, пусть возвращается, Юля поменяла ему билет и в начале февраля Олег прилетел назад, в Испанию и сказал, что устал летать и больше никуда не полетит.

Я пошла к директору школы, в которую хотела, чтобы Олег ходил, стала просить

принять мальчика. Но директор не вольна была решать эти вопросы; если в классах был полный комплект — 28 человек, то вопрос решало Министерство, а оно не давало разрешения, посылало в другую школу, где был недокомплект. Я уже не знала, что делать и готова была возвращаться в Москву, — ведь Олегу надо было учиться, а в московской гимназии он по-прежнему числился, — несмотря на продолжающееся лечение и строящуюся квартиру, но решила на всякий случай ещё раз зайти в эту школу. И секретарь, увидя меня, обрадовалась, сказала, что не знали, как меня найти, и я поняла, что появилось место — уехал один мальчик. Меня попросили тут же прийти с ребёнком, и мы с Олегом пошли, и с ним разговаривали директор и завуч. Они сказали, что уровень испанского у Олега вполне сносный (хотя он, конечно, стал язык забывать), что надо купить форму, и послезавтра пусть приходит в школу.

На следующий день мы купили почти всё, что было нужно, оставалось купить синий джемпер. И тут Олег объявил, что в школу эту не пойдёт, потому что в последней испанской школе к нему как к русскому плохо относились. Я не знала, что мне делать. Я всё-таки уговорила его пойти со мной в большой магазин, чтобы купить джемпер. Он пошёл, но продолжал твердить, что в школу не пойдёт. Я уговаривала Олега весь вечер. И утром он встал и пошёл, а я перекрестилась. Мы пошли в школу. Я предупредила завуча о беспокойствах Олежки, но он меня заверил, что проблем не будет, что первое время к нему будет приставлен мальчик из класса, который будет его во всём опекать и всё, что нужно объяснять. Так и было. Олежек вернулся из школы довольный и я вздохнула с облегчением.