Ludmi Nuez - Моя жизнь — что это было?

Я знала, что арабы, приехавшие учиться в Советский Союз, давали у себя перед выездом подписку не жениться на советских девушках, а, значит, никаких серьёзных отношений с ними не получится. Но важно ли мне это было тогда, когда внутри меня пылало пламя.

Хусейн был очень серьёзным студентом, много занимался, был отличником и усиленно готовился к защите диплома.

В следующий мой приход к нему после ночной Москвы одними поцелуями контакт не ограничился. Но это было нечасто. А мне хотелось его видеть, общаться с ним, пусть безо всякого скоротечного секса, а просто быть рядом и чувствовать его прикосновение.

Но так и было до того самого момента, когда Хусейн, защитившись на отлично, должен был покинуть нашу страну. Накануне его отъезда я приехала в общежитие к Лиане, у Хусейна собралась мужская компания из арабов, они там пили, я постучалась в его комнату, передала ему эклеры, которые испекла сама (в первый раз!), он поблагодарил и продолжил веселье с друзьями. Я осталась ночевать с Лианой. Рано утром Хусейн постучал и простился. Это было ужасно. Правда, он сказал, что через год приедет поступать в аспирантуру. Забрезжила слабая надежда увидеть его когда-то.

У нас же началась производственная практика. Наша группа с 4 курса разделилась по специализациям: одна подгруппа — благоустройство городов, а вторая, которую предпочла я, — мосты, тоннели, дороги и городской транспорт. Поэтому практика была связана с городским транспортом. А потом начался наш последний семестр, это уже был, как бы, 6й курс, когда мы должны были делать дипломную работу. И думать о постороннем не было времени. Тема моего диплома была — Полная развязка (т.н. «кленовый лист») на пересечении двух магистралей в г. Владивостоке. 24 декабря 1964 был день защиты диплома. А я слегла с ангиной. Пришла на защиту с температурой 38,5. Но защитилась успешно, поставили 5. И скоро мы получили дипломы. Ура! Начиналась взрослая жизнь.

Меня распределили на работу в проектный институт Гипрокоммундортранс, занимавшийся проектированием городских мостов, тоннелей, путепроводов в городах всей страны. Но, во-первых, оклад был недопустимо мал — в отделе инженерных сооружений, куда меня направили, он составлял 81руб. в месяц, а, во-вторых, в институте был отдел геодезии, где оклад был всё ж чуть повыше — 85руб, но главное — там ездили в командировки, а, значит, фактический заработок был больше, ну и поездки меня привлекали. И я определилась в этот отдел, а в начале марта я уже летела в длительную командировку в город Душанбе.

Душанбе, Душанбе, я тебя никогда не забуду. Не только потому, что ты, и в самом деле, был хорош тогда, в советские годы, а и потому, что было много трудностей у меня на первом трудовом пути в этом городе.

Первое приключение состояло в том, что на пути в самолёте мы узнали, что в Душанбе случилось землетрясение; нас посадили в Ташкенте, там мы просидели почти сутки в отеле, все пассажиры перезнакомились, и один таджик одолжил мне своё пальто, т.к. в Душанбе выпал снег (впервые, наверно, за сто лет), а я летела в тёплую южную весну и не захотела брать с собой тяжёлое пальто (курток тогда не носили). Прибыв, наконец, в гостиницу Душанбе, мы просидели три дня в ожидании прекращения снегопада; за это время мама мне выслала моё пальто, а ещё — я сидела в номере, скучая и сходя с ума от бесконечной таджикской тянучей монотонной музыки и пения, раздававшихся по радио. Но надо сказать, что, наверно, благодаря долгим часам внедрения в мозг этой музыки, она постепенно стала мне нравиться, а одного исполнителя я просто обожала.

Наша миссия состояла в снятии топографического плана для прокладки нового троллейбусного маршрута. Начальник группы для начала поставил меня делать абрисы (зарисовки точек на местности с привязкой расстояний) для составления геодезической карты трассы. И вот как-то в конце марта лил сильный дождь, мостовая была заполнена водой, арыки, проложенные в городе вдоль всех дорог между проезжей частью и тротуаром, не были уже видны. И я, сойдя на остановке троллейбуса у гостиницы, где мы жили, совершенно забыла про их существование и пошла напрямую и, конечно, плюхнулась в арык, заполненный несущейся по нему водой. Моя книжка абрисов с проделанной почти за месяц работой выпала из внутреннего кармана пальто и её унесла вода. Но я заметила пропажу только, когда пришла в номер. Я в ужасе бросилась на улицу, не надеясь найти свои абрисы. Я шла вдоль арыка и, пройдя с километр, заметила в воде сначала один листок, потом другой, третий. Принесла в номер, стала их сушить. И, в основном, смогла восстановить замеры, а то, что нельзя было восстановить, в конце месяца мы доснимали. Но как же кричал на меня начальник, грозясь вычесть всё из моей зарплаты и отправить в Москву с позором! ( Этот старый развратник поначалу всё подъезжал ко мне, но обозлился, когда у него ничего не вышло. А вообще, нравы командировочных геодезистов, как я увидела, были очень свободны).

Через месяц я покинула отель «Таджикистан» старого образца, с коврами и тараканами, и устроилась жить в более современный отель «Душанбе», немного доплачивая из своих денег за место в двухместном номере. Кроме того, не хотела находиться под постоянным оком начальника, (чем опять вызвала его неудовольствие). У меня постоянно менялись соседки, но мне они, как правило, не мешали, и мне, наоборот, было почти со всеми ними интересно.

Погода наладилась, становилось жарко и мы начинали работу в 7 часов утра, а летом и в 6:30. Моя жизнь и работа тоже налаживались. Мне нравилось рано вставать и начинать работу, пока не наступала жара. В 14:30 мы её заканчивали, я заходила на рынок, покупала вкуснейшие помидоры и фрукты и шла в гостиницу. А вечером занималась обработкой полевых материалов; по выходным встречалась с русскими друзьями, которых приобрела в Душанбе, в основном, это были московские энтузиасты, любящие горы. Один раз побывала в оперном театре на опере «Евгений Онегин», было очень интересно: в зале сидело человек двадцать, не больше, а роль Онегина исполнял какой-то толстый бухарский еврей (у них отличительная внешность), хор русских девушек также состоял из таджичек — очень прикольно! Но всё равно это было замечательное для Таджикистана время, когда развивалась культура. Душанбе был многонациональным городом. (Теперь ничего этого там нет, как нет и русских, которые были вынуждены уехать оттуда).

Однажды я предприняла давно задуманную поездку в Варзобское ущелье, туда, где всей страной строилась арочная плотина Варзобской гидростанции. Помню, приехав туда, ходила, всё смотрела по страшной жаре, был выходной день, к сожалению, мало кого было видно в жаркий полдень, очень хотелось пить, так что пришлось набрать в ладошку коричневой речной воды, смешанной с песком из-за быстрого течения, процедить эту воду сквозь пальцы и пить её.