Роберт Шёнберг - Мистер Капоне [litres]

Последнее, что услышал Руденский, был вой Капоне: «Грязные сукины дети! Вы никогда меня отсюда не вытащите!»

Вместе с другими заключенными, которых переводили в Алькатрас, Капоне раздели, обыскали и выдали новый комплект одежды. Теперь федералы были спокойны насчет попыток побега или помощи извне. Внутри тюрьмы Атланты находилась железнодорожная ветка, на которую прибыл специальный поезд. Наглухо закрытые окна стальных вагонов были прикрыты тяжелой проволочной сеткой, и проходы простреливались по всей длине. На следующий день, в 5 часов утра, поезд выехал из тюремного двора. Все пятьдесят три пассажира были прикованы наручниками к сиденьям. Поезд не останавливался ни на одной станции, его передвижение официально не фиксировалось, за исключением телефонных докладов лично начальнику Джонстону.

Ранним утром в среду, 22 августа, поезд объехал суетливый Окленд и скользнул в крошечный, почти неиспользуемый заезд в Тибуроне, где заключенных пересадили на баржу, которая плыла через залив прямо до Алькатраса.

С ног заключенных сняли кандалы, и они, объединенные наручниками попарно, взобрались на гору к задним воротам. При виде главного здания тюрьмы один из заключенных не выдержал и зарыдал.

После переклички все прибывшие были снова раздеты, обысканы, отведены в душ, накормлены, заперты по камерам, и Джонстон послал Каммингсу телеграмму: «Мебель в количестве пятьдесят три ящика получена в хорошем состоянии и расставлена без поломок».

Чуть позже в Алькатрас из Ливенуорта доставили еще сто три «ящика» и меньшие партии «груза» из тюрем острова Макнейл и Луисбурга. Вскоре привезли восемь организаторов голодовки из тюрьмы Вашингтона, округ Колумбия.

Капоне стал номером 85 из камеры 181.

Министерство юстиции и начальник Джонстон позаботились о подборе абсолютно неподкупного персонала, чем и прославился Алькатрас. Капоне не получал никакой информации о происходящем снаружи. Сюда не поступали контрабандные письма и сообщения. Все письма, приходящие законным путем, подвергались строгой цензуре, а затем перепечатывались охранниками, причем из них убирались малейшие намеки на бизнес или действия бывших соратников. Цензоры вырезали даже упоминания о текущих событиях нейтрального характера. Газеты были запрещены; журналы должны были быть выпущены по крайней мере семь месяцев назад.

Единственным источником новостей выступали новенькие. В лучшем случае заключенным разрешалось написать одно письмо в неделю, причем только ближайшим родственникам. Эти письма также подвергались цензуре. Получив специальное разрешение, они могли писать адвокатам, эта переписка цензурировались, как и вся остальная.

В Алькатрасе не существовало специальных дней для свиданий. Ближайшие члены семьи имели право посещения два раза в месяц, причем каждый раз по предварительной письменной просьбе. Из них исключались имевшие судимость, таким образом, у Ральфа не было возможности видеться с братом. Посетители и заключенные не имели физического контакта: они сидели по разные стороны, разделенные стеклянной перегородкой с перфорированной металлической полосой посередине. Подобная звуковая система связи была плохой, обеим сторонам приходилось говорить очень громко, чтобы их слышали охранники, обладающие правом прервать свидание даже при намеке на запрещенную тему.

– У меня много друзей, – сказал Капоне Джонстону при первом знакомстве. – Думаю, у меня будет много посетителей…

– Капоне, – ответил начальник, – вашим друзьям и коллегам сюда и шагу не дадут ступить. Только кровные родственники, два раза в месяц, и никаких исключений.

Никто не стал бы провозить Капоне деньги – в этом не было смысла, поскольку их невозможно было потратить. Джонстон намеренно уничтожил все предпосылки, при которых деньги одних заключенных могли бы быть использованы как инструмент влияния на других. В Алькатрасе не было комиссара, никаких сигар. Руководство обеспечивало осужденных всем необходимым. Стоит отметить, Джонстон действительно проявлял заботу и внимание, предупреждая беспорядки, распространенные в других тюрьмах. Правила FВP [219] Federal Bureau of Prisons – Федеральное бюро тюрем США, правоохранительный орган под управлением Минюста, отвечающий за федеральную систему тюрем. предусматривали не менее 2100 калорий в день на человека, в Алькатрасе суточная норма составляла в среднем 3100–3600 калорий. На обычный обед заключенные могли взять суп на выбор (или даже весь, имеющийся в ассортименте). Меню предусматривало говядину с макаронами и томатным соусом, бобы, капусту, лук, перец чили, печенье, пудинг, мороженое, чай со льдом и кофе. Заключенным могли предложить на ланч миланский суп, запеченный мясной пирог с пряной свеклой и швейцарским мангольдом, хлеб и чай.

Курильщики получали три пачки сигарет в неделю (обычная тюремная валюта). Но обеспечение сигаретами являлось финансовой проблемой федералов, остальной табак относился к предметам роскоши. Коробка сигар и четыре упаковки жевательной резинки, которые Капоне захватил с собой из Атланты, были официально отправлены на его домашний адрес. В Алькатрасе стоимость табака подверглась дальнейшей дефляции, поскольку те, у кого заканчивались положенные сигареты, могли получать их поштучно из специальных автоматов, установленных в каждом блоке. Отдельные камеры и круглосуточное наблюдение – один охранник на троих заключенных – исключали воровство и традиционные способы влияния заключенных друг на друга.

Система работала против Капоне, в созданных условиях у него не было способов купить популярность или обрести какие-то способы воздействия. Он предлагал создать тюремный ансамбль, оборудовать за его счет теннисный корт или отправлять денежные средства в помощь семьям наиболее бедных заключенных, но все подобные предложения были отвергнуты Джонстоном.

Как и все остальные, Капоне жил в камере размером девять на пять футов. Она была настолько узкая, что, вытянув руки в стороны, он мог одновременно касаться ладонями противоположных стен. Внутреннее убранство камеры состояло из узкой, почти детской, откидывающейся койки, стола, стула, умывальника и туалета.

С 16.50 до 6.30 утра (свет отключали в 21.30) он не видел никого, кроме контролирующих охранников. В камерах отсутствовало радио. Свет давали одновременно с сигналом подъема. Три раза в неделю каждый заключенный мог побриться, причем лезвие передавалось через решетку, после чего снова забиралось охранником. В 6.55 заключенные молча следовали на завтрак. Принимать пищу также полагалось в тишине. В стены столовой были вмонтированы десять емкостей со слезоточивым газом, которые могли быть дистанционно задействованы в случае возникновения беспорядков. В 7.20 узники направлялись на работу, длившуюся с 7.30 до 11.30 в тишине. Разговаривать на работе запрещалось. При возникновении рабочего вопроса следовало обращаться либо к охраннику, либо к одному из гражданских наемных мастеров. Во время восьмиминутного перерыва в 9.30 заключенные могли курить и разговаривать, но не собираться в группы. Обед начинался в 11.40 и длился двадцать минут, после чего следовало построение перед камерами для поверки и продолжение работы с 12.20 до 16.15, предусматривающее очередной восьмиминутный перекур в 2.30. После ужина в 16.25 заключенные запирались в камеры на ночь. Суммарно за сутки охранники пересчитывали их тринадцать раз, рабочие мастера – шесть раз во время работы.