Роберт Шёнберг - Мистер Капоне [litres]

Совершенно иное впечатление на Шофилда произвел Фрэнк Рио, который в присутствии Капоне с ходу зарычал: «Дайте мне только волю, я с ними поговорю!» – «Послушай, мальчик, – успокаивающе махнул рукой Капоне, – ты мой друг и верный телохранитель, но говорить буду я. Мы находимся не в самом хорошем положении, и единственный выход сейчас – говорить правду. Взамен мы можем ожидать снисходительного и законного отношения». Безусловно, правда Капоне носила очень избирательный и корыстный характер, но казалась не менее искренней и верно отражала его душевное состояние.

– Я занялся рэкетом в Чикаго четыре с половиной года назад, – сказал Капоне, намеренно уклоняясь от воспоминаний о годах ученичества у Торрио. – В течение последних двух лет я пытался из него выбраться. Но оказалось, попав в рэкет, вы останетесь с этим делом навечно. Паразиты преследуют, выпрашивая одолжения и деньги, и ты никогда не сможешь уйти от них, куда бы ни пошел. У меня обожаемая жена и одиннадцатилетний сын, прекрасный дом на Палм-Айленд во Флориде. Если бы я мог просто жить, забыв обо всем, стал бы самым счастливым человеком на свете. Я желаю мира, потому что страшно устал от убийств и перестрелок.

Я провел неделю в Атлантик-Сити с одной целью – установить мир среди гангстеров Чикаго. Все, кто был там, дали слово, что перестрелок больше не будет.

Шофилд попросил Капоне рассказать о встрече гангстерской верхушки более подробно.

– Мы остановились в отеле President, где я зарегистрировался под вымышленным именем. Из Чикаго присутствовали Багз Моран (Капоне выдал желаемое за действительное) и еще трое или четверо лидеров, имена которых не хочу упоминать. Мы три дня обсуждали проблемы и подписали соглашение, чтобы похоронить прошлое и забыть о войнах в будущем для общего блага всех заинтересованных сторон.

Далее Шофилд спросил Капоне, что он чувствовал при прошлых бандитских войнах и имелись ли шансы на победу.

– Я был доволен, но это ужасная жизнь. Вы постоянно боитесь смерти и, что еще хуже смерти, крысиных игр. Крысы обязательно бегают и рассказывают полиции все, что знают, если не удовлетворять их деньгами и другими милостями. Я никогда не мог покинуть дом без телохранителя Рио. Он живет со мной и постоянно сопровождает в поездках в течение последних двух лет.

Похоже, Капоне не включил в категорию крыс убитую троицу, пытавшуюся его предать.

– Я, как и любой другой человек, достаточно долго занимающийся рэкетом, понял, что в этой игре нужны перерывы. Нужно выходить из состояния войны. Три моих друга были убиты в Чикаго две недели назад. Такое положение дел, безусловно, не способствует спокойствию. Я не знаю покоя уже много лет…

– Чем вы занимаетесь сейчас? – спросил Шофилд.

– Считайте, что я ушел на пенсию, – ответил Капоне, – и живу на заработанные деньги.

– Вы должны полностью выйти из рэкета и забыть обо всем! – не поверил Шофилд.

– Не могу бросить из-за паразитов. Они не отстанут. Я боюсь паразитов больше смерти, – ответил Капоне.

Остаток ночи, с двух до восьми, Капоне и Рио провели дремля на скамейках в детективном бюро. Детективы Филадельфии развлекались: на ночное шоу собрался весь свободный личный состав. Капоне и Рио фотографировали в анфас и в профиль под ярким светом ламп, в головных уборах и без на фоне линейчатого стенда, с помощью которого определялся рост. Рио отсидел шесть месяцев в 1915 году за кражу облигаций. Его арестовывали много раз, в том числе за незаконное ношение оружия, но все обвинения были сняты.

Капитан Эндрю Эмануэль обратился к Капоне:

– Вы обвиняетесь в подозрительной деятельности и владении оружием. Что можете сказать в свое оправдание?

– О, ничего, совсем ничего, – рассмеялся в ответ Капоне.

– Вы что, никогда не сидели в тюрьме? – поинтересовался капитан после того, как Капоне перечислил все аресты и задержания.

– Никогда, – с гордостью подтвердил Капоне. – Ни минуты.

В другой части мэрии детективы Мэлоун и Криден совещались с окружным прокурором. В 10.15 он обратился к коллегии присяжных, и уже в 10.25 у штата Филадельфия было готово обвинение. В 11.30 судья Джон Уолш начал разбирательство дела. Детективы обследовали зал суда с оружием в руках, а в коридорах патрулировали полицейские в форме.

Капоне казался невозмутимым и приветливо помахал рукой присутствующим.

– Сколько весит ваш бриллиант? – спросил один из них, глядя на яркий блеск Jagersfontein.

– Одиннадцать с половиной каратов.

– Стоит около $50 000?

– Вы прекрасно разбираетесь в камнях.

Примерно в четверть первого, после совещания с судьей, Лешмич на несколько минут подошел к клиентам и что-то серьезно говорил им несколько минут. Капоне покраснел, но кивнул в знак согласия с адвокатом. Лешмич обратился к судье: клиенты изменили отношение и признают себя виновными. «Отлично», – согласился судья Уолш и дал каждому по году тюрьмы, не удаляясь на перерыв.

Это было самым суровым наказанием за нарушение, которое обычно каралось штрафом или, в худшем случае, девяносто днями тюрьмы. Капоне отправлялся в тюрьму на значительно более долгий срок, чем ожидал.

– Вот и перерыв, дружище, – сказал он поручителю, покидая зал.

История с арестом Капоне мгновенно получила широкую огласку. Глава Комиссии по предупреждению преступности Чикаго Фрэнк Леш решил: «Теперь стало возможным избежать мести соперничающих бандитов», следователь Пэт Рош назвал этот шаг Капоне «отчаянной мерой, чтобы избежать смерти». Мэр Филадельфии Гарри А. МакКи считал, что Капоне «был рад попасть в тюрьму, чтобы уклониться от убийц, стоящих на пути». Адвокат Капоне, Корнелиус Хаггарти, допускал нечто подобное. Газета The New York Times писала: «Капоне сидит в тюрьме только потому, что сам хочет».

В любом случае скорость принятия решения – чуть более шестнадцати часов от ареста до тюрьмы – казалась беспрецедентной и подозрительной. Филадельфийская Record высказалась прямо: «Лицо со шрамом, Аль Капоне, умышленно посадил себя».

Не все приняли такой поворот событий. Сестра Капоне, Мафальда, отказалась верить, что обожаемый брат окажется в таком положении. «Он никогда не садится в тюрьму, – закричала она, услышав, что в 12:50 Капоне доставили в окружную тюрьму Филадельфии. Во Флориде Мэй Капоне также пребывала в сомнениях: «Зачем ему отправляться в тюрьму? – недоумевала Мэй. – Это единственное место, куда Капоне никогда не стремился. Он любил говорить о Европе, о Палм-Бич, о знаменитых гоночных трассах и больших боксерских состязаниях, но о тюрьме… О, нет, это не для Аля».

Зачем он носил оружие? С момента ареста в Джолиете Капоне решил, что оружие будет носить телохранитель. Почему у него не было денег для выхода под залог? Почему не сработала ни одна из обычных задержек вынесения приговора? Зачем Капоне признал себя виновным?